Юрий Агеев: Монолог современника

Зашатался камень под рукою,

задрожал и канул свод небес.

Покоритель спит в краю покоя,

рядом с ним увядший эдельвейс.

Что ж, на свете всякое бывает, —

погибают люди там и тут...

Горы боль свою не забывают,

эдельвейсы снова прорастут.

1977

ПРИВАЛ У ВЕРШИНЫ

Наша палатка — спрятаться где бы! —

снежного склона синий цветок.

Вниз — редколесье, вверх — только небо,

запад в закате, в тучах восток.

Ночь на пороге. Греем консервы.

Булькает чайник талой воды.

Что-то такое трогает нервы, —

то-ли надежды, то-ли беды.

Чахлый костёрик — наше богатство.

В рации трески и болтовня.

Так посвящают в горное братство,

волю и веру только ценя.

Утром проснёмся: в инее белом

наша палатка — синий лоскут.

Выйти к вершине — это полдела,

надо вернуться к тем, кто нас ждут.

1978

УРАНОВЫЕ ЛЮДИ

Кому-то выпало — к стене,

кому — сидеть без срока,

и сходят тени в мир теней

без стона и упрёка.

Пусть говорят: "Дорогу в ад

придумали не судьи!",

но где-то в недрах путь торят

урановые люди.

Белеет кровь их день за днём,

а на леченье — вето,

зато спокойно мы уснём,

храня уран в ракетах.

Им жить — пять лет без дураков,

да и пяти не будет,

но тянут срок, как пять веков,

урановые люди.

За круглым карточным столом

сидят злодеи мира, —

им войны стали ремеслом,

а кровь — вином для пира.

Неведомы им страх и стыд,

раскаянье не будит,

когда вгрызаются в гранит

урановые люди.

Но не дай, Бог, задеть рукой

опасной красной кнопки!

Тогда не станет никакой

надежды у потомков.

И ангелами на часах,

где негодяев судят,

их встретят строго в небесах

урановые люди.

1977

ЗА ЧТО ГЕРАСИМ УТОПИЛ МУМУ

Герасим не мыслил себя без Муму,

он мог за неё хоть в партком, хоть в тюрьму,

но злая хозяйка сказала ему,

что эта собачка мешает в дому.

От горя Герасим тут сразу запил,

японский ошейник собачке купил,

купил ей колбаски, сметаны налил.

Вдруг — хвать за кувалду! И тут же убил.

Тут бедный писатель слезу уронил:

невинную душу, шутя, загубил!

Нет, видно Герасим Муму не ценил, —

он подло её, как собаку, убил!

Берётся Тургенев за новый сюжет,

в котором таких происшествиев нет.

Вот снова Герасим плетется в буфет,

Мумуню продав за пятнадцать монет.

И злой живодёр не зарезал Муму, —

такая собака нужна самому.

Тоскует Герасим, обидно ему,

что тихое счастье досталось — кому!

Гуляет Герасим в тоске, одинок,

Мумуню зовет на собачий свисток.

Из трудного детства тебя, мол, щенок,

поднял, вывел в люди и сильно помог.

И грустно Муму в темноте, взаперти,

собачее сердце забилось в груди,

Ей что-то сказало: мол,стоит идти,

что лучшее ждёт нас всегда впереди.

Побег удалсЯ! Из оков во всю прыть

примчалась собачка к Герасиму жить.

Тут снова хозяйка пустилась дурить:

«А где наша жучка? Хочу утопить!»

Герасим с трудом поборол в себе стон,

Муму снял на видеомагнитофон,

надел ей кирпич, как большой медальон,

и ночью закинул в совхозный затон.

С тех пор не слыхали родные края

ни тихого визга, ни лая ея...

1978

Владимиру Буковскому

Поражён коварный Запад

нашей тактикой, ребята!

Пусть оставят недобитки

вредоносные попытки.

Крикуны и диссиденты

не учли опять момента, —

вновь повержены злодеи

нашей ленинской идеей.

Обменяли хулигана

на Луиса Корвалана.

Обменяли скандалиста

на борца и коммуниста.

Мир спасён, притихла пресса,

есть условья для прогресса,

чтоб дожить без пессимизма

до постройки коммунизма,

до того, как мирный атом

станет страшен разным гадам,

до того, как воздух чистый

будет лишь для коммунистов.

1978-79 гг.

ПРО ПАСТУХА, КОТОРЫЙ НАРУШИЛ ГОСУДАРСТВЕННУЮ ГРАНИЦУ

Крик, стрельба!.. Мой переход через границу

был отмечен и запечатлён.

Завтра все газетные страницы

осветят мой путь со всех сторон.

Стану я добычей журналистов,

власти припаяют мне статью.

Переплюнув славой террористов,

враз переменю судьбу свою.

В родных краях

колымил пастухом.

Забыв про страх,

погнался за быком.

Но здесь не горько —

за тюремною стеной.

Спасибо, Борька,

бык мой племенной!

Мне жужжат: «Вы выбрали свободу?»

«Ваше отношенье к КГБ?»

— Каюсь, — говорю, — не зная броду,