Юрий Агеев - Пушкин

Далекая юность лицейской поры,
Деревья, дворцы, коридоры.
Но только отбрось круговерть мишуры,
И детство мелькнет за забором.

Теперь невозможно бежать за щенком,
Обстреливать галькой кареты,
И ночью бездумно шептать ни о чём,
Жить в рифму, не зная об этом.

Далекое детство… Ты был властелин,
В двенадцать поверженный с трона.
Осталась тоска по раскатам равнин,
Лицею и сказочным кронам.

В России мало жить стихом,
В России надо быть поэтом,
В своем столетии лихом
Иметь бесстрашье слыть отпетым!

С полком гусарским за столом
Поднять за волю пенный кубок,
Чтобы насмешливым стихом
Сражен был царский недоумок!

Какой же страстью обладать
Мог, только в жизнь вступивший, Пушкин,
Чтобы пошли взахлеб читать
Его ноэли на пирушках.

Как он сумел, клинок скрестив
На поединке с высшим светом,
И ссылкой сплетни посрамив,
Вернуться из глуши поэтом?

Не каждому дано венец
Терновый взять, златой откинув,
И бросить честно: «Я не льстец!»,
И не согнуть пред властью спину.

Прошедшие года, что льды, —
Туда нельзя уйти надолго.
Едва заметные следы —
В стогу пропавшая иголка.

И прошлое, что темный лес, —
Душа в потемках заплутает.
Шаг в сторону — и ты исчез,
Очнулся — за окном светает.

И ничего не решено.
День — неоконченная битва,
А к вечеру в огне окно,
Ночь, как последняя молитва.

Не решено, но всё придет
От этих бдений, будут страсти!
И пуля — в пулю, мысль — в полет.
Сойдется всё, не будет счастья.

Ты только кончишь — пустота.
Я знаю, что случится позже.
Не отрывайся от листа,
Который время уничтожит!

Дитя, закутанное в шаль,
На первый бал пришедшее.
Мне, нынешнему, страшно жаль,
Что не вернуть прошедшее.

Наталия, Наталия,
Прекрасной вашей талией
Поэт заворожен, глядит в глаза:
— Скорей скажите, девочка,
О чем сейчас мечтали вы?
Прошу тур вальса мне не отказать!

Кружатся пол и потолок,
Мундиры с позументами,
Блестят глаза, бессвязен слог,
И щёки жжёт моментами.

Когда влюблен,
Поэт смешон,
Но предрассудки в сторону!
Вопрос заветный разрешён:
Разделим судьбы поровну!

Не рухнул с белой лошади,
Не умер от простуд,
И на Сенатской площади
Не ввязывался в бунт.

И тридцать лет с копейками
Бесстрашно разменял.
В дворцах брегеты тренькали,
И каждый вечер — бал.

А ночью с Музой нежности,
И планов лет на сто.
Он сам — приличной внешности,
И завтра будет… Стоп!

Ещё остались месяцы,
Не перейдён рубеж.
Летят ступеньки лестницы.
Поэт спешит в Манеж.

Волокиту кружит хмель
Или он ушиблен с детства, —
Объявляется дуэль,
Как единственное средство.

— Стойте, сударь, вы — подлец! —
И перчаткою по морде…
Дело разрешит свинец
У барьера на природе.

И не скажешься больным
Нагловатым секундантам,
И не замолить вины:
Честь поставлена на карту.

Выстрел с десяти шагов.
Вверх стрелять — уже не дело!
И всегда своих врагов
Славно видеть под прицелом.

Лишь одна защита есть,
Чтоб мерзавцы не смелели.
Разве выжила бы честь,
Если б не было дуэли?

Снег глаза ему з а стил, —
Он не видел беды.
Кони, белые мастью,
Обрывали узды.

Все приметы сходились:
И Дантес — белокур! —
В час, когда сговорились,
Шёл к барьеру не хмур.

И стрелял без опаски
Промахнуться, а вдруг? —
Точно рок в его маске
Шёл в магический круг.

Что поэту приметы,
Если рок отыскал?
Он, прильнув к пистолету,
С болью крикнул: «Попал!».

Но судьбу не застрелишь,
Как ни целься потом.
Разве только поверишь
В то, что был дураком.

Разве только в прозреньи,
Об диван опершись,
На последнем мгновенье
Скажешь: «Кончена жизнь!..».