Unknown - Navsegda

чужой на поминках в честь моего собственного мужа. Я никого здесь не знаю. Все ходят

вокруг меня, говорят вокруг меня, посматривают на меня. Я для них — непонятное

явление. Я не являюсь частью того мира Бена, который был им знаком. Одни смотрят на

меня, и когда я ловлю их взгляд, улыбаются. Другие даже меня не замечают. А может они

лучше прячут свои взгляды. Из кухни выходит Сьюзен.

— Может, ты должна подойти к ней и сказать пару слов? — спрашивает Анна.

Я знаю, что должна это сделать. Знаю, что это ее дом и устроенные ею поминки, я

тут гость и должна ей хоть что-то сказать.

— Что мне сказать в такой ситуации?

Я заметила, что начала называть происходящее «такой ситуацией», потому что оно

настолько уникально, что не имеет названия, и у меня нет никакого желания постоянно

повторять: «Мой новоиспеченный муж умер, и, стоя в комнате, полной незнакомцев, я

ощущаю себя так, будто и мой муж был незнакомцем».

— Может что-то типа: «Как вы»? — предлагает подруга.

Мне кажется глупым, что самый подходящий вопрос, который я могу задать матери

моего умершего мужа на его поминках — тот же самый, который я могу задать кому

угодно в самые обычные дни. Но Анна права. Я должна поговорить со Сьюзен. Я делаю

глубокий вдох, задерживаю его, затем выдыхаю и направляюсь к свекрови.

Сьюзен говорит с женщинами своего возраста. Все они одеты в костюмы черного

или темно-синего цвета, на всех — нитки жемчуга. Подойдя к ним, я встаю рядом и

терпеливо жду, когда они прервут разговор. Женщины оставляют паузы между фразами,

но недостаточно длинные для того, чтобы я могла вставить словечко. Я знаю, что Сьюзен

видит меня. Я стою с ее стороны. Она заставляет меня ждать просто потому, что может

это сделать. А может, я ошибаюсь. Может, она пытается быть вежливой, и дело не во мне.

Если честно, я уже перестала понимать, когда дело во мне, а когда нет…

69

— Здравствуй, Элси, — произносит Сьюзен, наконец повернувшись ко мне. При

этом она отворачивается от своих подруг. — Как ты? — спрашивает она меня.

— Я собиралась спросить вас о том же, — отвечаю я.

Сьюзен кивает.

— Это самый хреновый день в моей жизни, — признается она.

Как только у нее вырывается слово «хреновый», я начинаю видеть в ней живого,

настоящего человека, с его собственными душевными ранами, уязвимыми местами и

недостатками. Я вижу в ней Бена, и к глазам подступают слезы. Я сдерживаюсь изо всех

сил, чтобы не расплакаться. Не время давать слабину. Еще нужно держаться.

— Да, тяжелый день, — соглашаюсь я дрогнувшим голосом. — Ваша речь была…

Сьюзен поднимает руку, останавливая меня:

— Твоя тоже. Не падай духом. Я знаю, как через такое пройти — нужно просто

держать голову высоко.

Это всё, что успевает сказать мне Сьюзен, и я не знаю, метафора это или нет. Ее

забирают у меня новоприбывшие гости, жаждущие доказать свою хорошесть тем, что они

«сейчас здесь ради нее». Я возвращаюсь к Анне, расположившейся рядом с кухней. Туда-

сюда с полными и пустыми подносами бегают официанты. Анна таскает с одного из

подносов финики, завернутые в бекон.

— Я сделала это, — докладываю я.

Она одобрительно хлопает о мою ладонь своей.

— Когда ты ела в последний раз? — спрашивает подруга, жадно поглощая финики.

Мне вспоминаются блины. Если я скажу ей правду, то она насильно накормит меня

закусками.

— О, совсем недавно, — отвечаю я.

— Врешь, — замечает Анна, и останавливает проходящего мимо нее официанта с

креветками.

Я морщусь.

— Нет! — наверное, слишком резко возражаю я. — Никаких креветок.

— Финики? — протягивает мне подруга свою салфетку с двумя из них.

Они большие, в толстом беконе, липкие от сахара. Вряд ли я смогу это засунуть в

себя. Но потом я вспоминаю о куче закусок из морепродуктов и понимаю, что финики —

наилучший вариант. Поэтому я беру и съедаю их.

Они. Невероятно. Вкусные.

Мне вдруг хочется еще. Еще сахара. Еще соли. Еще жизни. Я говорю себе: ты

больная, Элси! Бен мертв. Не время предаваться чревоугодию.

Я сообщаю Анне, что ненадолго отойду, и поднимаюсь на второй этаж — подальше

от еды и поближе к зеркалу в гостевой ванной. Умом я понимаю, куда направляюсь, но

иду туда не совсем осознанно. Меня словно тянет туда какая-то сила. Поднимаясь по

лестнице, я слышу бубнеж голосов. В гостевой ванной тоже собрался народ. Все идут

посмотреть на зеркало. Я не поворачиваю в коридоре и не захожу в ванную комнату. Так