Unknown - o 80a5fbb3c0cafda8

сил. Он била и царапала пальцами двери, пока они не стали кровоточить и не сломались. Я сел

рядом с ней, но боялся прикоснуться к ней. В конце концов, она заснула, но даже во сне она

продолжала стонать и рыдать. Это не было концом, потому что мы провели в задней части

грузовика следующие двадцать четыре часа. Без еды, без воды, без туалета. Даже без воздуха

и света. Только пыль, стоградусная жара и души, дышащие ужасом. У нас закончилась вода в

первые несколько часов. Некоторым людям стало плохо и появилась вонь, но мы не видели, кто это был, потому что было темно, как ночью и только несколько лучей света пробивались

сквозь ржавый пол. Они выглядели как лазерные лучи, наполненные пылью, и пока она спала, я часами пробегался по ним пальцами. Моментами, той ночью я думал, что умру от жажды. Я

стал вялым и меня шатало из стороны в сторону. Все казалось таким размытым. Зрение стало

зернистым. Я продолжал бредить, думая, что вижу Бризу, что она снова была с нами. Затем

моя мама спасла мою жизнь. Не важно, как много неправильных вещей она совершила позже, я никогда не мог ненавидеть ее. Я знал, что она любила меня, даже если она не всегда могла

показать это.

─ Что она сделала? Как все закончилось? ─ я впервые прервала рассказ Мози. Я была

полностью захвачена его историей и меня трясло.

─ Ты действительно хочешь, чтобы я продолжал?

─ Ты должен рассказать мне, Мози.

Он передвигается и перемещает руки на руле, а затем смотрит сквозь горизонт. Он

сосредотачивается на дороге и затем снова начинает говорить.

─ Кто-то действительно умер. Пожилой мужчина. Взрослые перенесли его в конец,

насколько у них хватило сил. Мы положили на него наши вещи, пытаясь умерить запах. Но в

такую жару, это продлилось не долго. Мы старались не плакать, чтобы еще больше не

обезвоживать себя. Возможно, это были всего лишь двадцать четыре часа, но эти часы шли

целую вечность, и это были самые темные дни на земле. Это было бесконечное путешествие.

В конце концов, она проснулась, и как я уже сказал, я таял на глазах. Я знал, что должен

попытаться сдержаться. Я хотел оставаться живым, только чтобы защитить ее. Помню, я

продолжал держать ее за юбку. В какой-то момент я потерял сознание, затем моя мама

приложила меня к своей груди. Бризу все еще кормили грудью. В основном ночью и чтобы

успокоить, но мы были бедны, а мама знала, что грудное молоко сделает ее сильной и крепкой

─ что это лучшая еда, которую она могла ей дать. В тот момент она распадалась на части, но у

нее были хорошие намерения. Она всегда хотела для нас самого лучшего. Грудное молоко

вернуло меня к жизни. Когда я полностью проснулся и понял, что я делал, мне стало так

стыдно, что я отодвинулся от нее. Она прошептала мне на ухо на испанском: «Бог дал мне

молоко, чтобы я смогла прокормить своих детей». Дело не в том, что мне было стыдно сосать

грудное молоко в шесть лет. Меня не смущало грудное вскармливание в задней части

грузовика, набитой еще и другими двадцатью беженцами. Мне стало стыдно, что я краду

молоко моей сестренки. Молоко принадлежало Бризе и я чувствовал себя ужасно, потому что

оно должно было поддерживать ее, а не меня. Это было самым худшим чувством на земле ─

голод и рыдание, за то, что я забрал. Прекрасно понимая, что моя мама умирала изнутри, думая о том же, и что я забирал эту связь, что была между ними, забирал то, что не было

моим, обкрадывая их обоих. И это история о том, как я выжил, а Бриза не смогла или, по

крайней мере, не так, как Бриза. История о том, как мы поднялись на борт, присоединяясь к

американской мечте. О том, как упав однажды, моя мама так и не смогла снова встать на ноги.

История о том, как Мойзес Роблез де ла Круз украл молоко его маленькой сестрички и стал

таким испорченным.

Глава 26

Сидение машины промокло от моих не прекращающихся слез. Я плачу молча, потому

что будет не честно по отношению к нему заставить его прервать свой рассказ и попытаться

унять мою боль, вызванную его историей. Правда о Мози. Самая печальная история, которую

я когда- либо слышала. Потребовалась храбрость чтобы рассказать это ─ храбрость, которую я

возможно больше никогда не встречу. Я и до этого любила Мози, но теперь я боготворю его.

Как он стал таким замечательным, когда то через что он прошел было не только болезненным, это было мучительным?

─ Спасибо, что рассказал мне это, - говорю я, вытирая сопли с носа задней частью