User - lbv.docx

Когда она попала в аварию и была на грани жизни и смерти, он чуть с ума не сошел. Во всем случившемся он винил только себя самого и горел в таком аду, который сам устроил своей душе, который средневековой инквизиции, с ее тогдашним методиками, и не снился. Он не мог спать, не мог есть, не мог думать ни о чем, кроме гримасы отвращения на ее лице и потоков горьких слез, от бессилия и унижения, при их последней встрече. Как он ненавидел себя за это, господи, как ненавидел! Оправдать его могла только его болезнь – любовная зависимость, но и это было слабым утешением и смехотворным оправданием, если она… если вдруг…Господи, если она умрет, в чем смысл его жизни? Как он будет жить? Зачем? Он никогда не простит себя, за то, что выступил в роли спускового крючка, в механизме ее смерти. Ее отец не подпускал его близко к больнице, ничего не говорил ему, не отвечал на звонки и молча ненавидел его. А ее мать, не удосужила его даже мимолетным взглядом, когда он ждал ее во дворе их дома. Он изводил врачей, персонал, пытаясь через них узнать, хоть что-то о ней, любую информацию. И, вот однажды, они же сообщили ему, что Виктория, слава Богу, жива! Она жива. Она захотела жить и остаться в этом мире, значит, есть смысл жить и ему. Он сидел в машине и плакал от радости, благодарности и облегчения. Господь Бог сжалился над ним! Она жива! Его девочка, его радость, его жизнь. Он пускался на немыслимые ухищрения, чтобы знать о ней все: как она приходит в себя, как проходит реабилитацию, результаты ее обследований. Ей становилось лучше, она поправлялась, набиралась сил и жила. Он не мешал ей, он просто знал, что она в полном порядке и от этого ему хотелось жить самому. Может быть, когда-нибудь это пройдет…Да, возможно.

Он, все же, встретился с ее матерью, и она пощадила его, уделив ему время для беседы. Этот разговор навсегда отпечатался в его памяти, потому что затронул самые тонкие струны, его изломанной, искореженной, но крепко залатанной, души.

- Саша…Мальчик, мой… Сейчас я уже могу с тобой разговаривать. А раньше, прости, я не могла даже думать об этом тяжелом для меня разговоре. Я – мать и мой ребенок умирал.

- Илана Александровна! О чем вы? Спасибо, вам, огромное, за то, что решили принять меня сейчас. Я очень ждал и…очень боялся нашей встречи. Илана Александровна… - он судорожно сглотнул и, не поднимая глаз, произнес – Простите меня, пожалуйста. Простите, за то, зло и боль, что я причинил вашей дочери. У меня нет никакого оправдания, абсолютно.

- Ты любишь ее! Ты всегда любил ее, и тебе было достаточно только этого, ничего не прося и требуя взамен от Вики. Это разве не оправдание, Саша? Я знаю все о тебе, мой мальчик, и я прекрасно знаю Викторию. Она и ты, вы были бы великолепной парой, Саша. Все могло быть совершенно по-другому, если бы она… любила тебя, сынок. Ваш брак устроили мы с твоей матерью, собственно, зная все и не видя в этом большой проблемы. Когда девушка молода, что она может понимать в любви и знать о ней? Ничего. Ты не виноват ни в чем, Саша. Я видела, как ты ее любишь, видела, как ты смотришь на нее и твой взгляд, говорил мне гораздо больше, чем все слова вместе взятые. Я видела все. Но, я видела, что она несчастна и… молчала. Мне, казалось, что еще чуть-чуть, и она поймет и оценит тебя по достоинству, но этого не случилось. Мне так жаль, Саша! – она влажными от слез глазами посмотрела на него и продолжала. - Отпусти ее из своего сердца, сынок! Отпусти ее и прости, пожалуйста. Это мой грех! Не твой, слышишь? Мой! И только я знаю, что чувствуют матери, когда обрекают своих дочерей на подобную жизнь.

- Илана Александровна… Мы виноваты оба. Мне было очень нелегко, поверьте, отпустить ее от себя. Я вырвал ее из своего сердца и простил, я думал, что смогу легко избавиться от нее, но это, оказалось, не так просто. В тот вечер, я был пьян и ноги сами несли меня к ней. Я не должен был видеть ее, не должен был приближаться к ней, потому что, я теряю силу и самообладание… Она действует на меня, как наркотик… Я допустил страшную ошибку, чудовищную ошибку, за которую мне нет прощения – я совсем слетел с катушек и … я взял ее силой, Илана Александровна… - еле слышно сказал он, не поднимая головы. – Я изнасиловал Вику… Я! Я, человек, который трясся над ней, как над хрупкой, драгоценной вещью! И я поступил с ней так… Она не хотела меня, она сопротивлялась и плакала, но меня даже это не остановило. Вот почему она села в машину и ехала к вам. Я причинил ей такую боль и страдания, что она понеслась в ночь, лишь бы не переживать их снова и снова, оставаясь одна в квартире. Она ехала к вам, потому что искала защиту и утешение. А, потом, эта жуткая авария. Я виноват во всем, только я! Вот за это я прошу прощения. Я чуть не убил ее своей любовью…