User - lbv.docx

- Ф-у-у-у! Так не нравится.

- Закрывай дверь да поживее. Ехать пора, не хотелось бы, выбиться из графика с твоими копошениями, - проворчал он и, как только, за Ириной захлопнусь дверь – сорвал машину с места, словно дьяволы гнались за ним. Он очень спешил. Ирочка была хороша, глупа и раздражала его своим щебетанием и чтобы не слышать ее, он включил любимый диск, совершенно не заботясь о том, как она это расценит и как отнесется к его игнорированию. Кто она для него? Да никто… Очередная красивая девочка, которая задержалась около него чуть дольше, чем другие такие же, не потому что он испытывал к ней какие-то исключительные чувства или она зацепила его чем-то, нет. Она была похожа на Вику. До оригинала она, естественно, не дотягивала, и не было в ней ничего от его Виктории, кроме какого-то едва уловимого внешнего сходства. Однажды, случайно, краем глаза увидев ее на вечеринке у друга, он почувствовал, как сердце пропустило удар, а потом с бешеной скоростью застучало в груди – бог мой, Вика? Он помнил, как рванулся к ней, через толпу веселящихся людей, но, увидев ее вблизи – разочаровался и выругал себя. Господи, как можно было так обмануться! Жалкая подделка, второсортная копия. Но, не имея возможности обладать оригиналом, он решился на этот шаг – пусть лучше она, чем бесконечная череда новых и однообразных лиц. Так, она оказалась с ним, и теперь он испытывал бешенство и раздражение гораздо чаще, чем хотелось бы. Ну, почему она – не Вика? Виктории он простил бы все – бесконечные опоздания, их дурацкие, надуманные причины, идиотскую болтовню и птичье щебетание в машине, которое он терпеть не мог. Впрочем, Вика, знала его привычки, и не в ее характере было вести себя подобным образом, она была идеальна для него во всех отношениях. Даже ее недостатки были для него продолжением ее достоинств, он любил их и старательно потакал им. Рядом с ней он испытывал комфорт, спокойствие, уверенность и гордость, а теперь вот – раздражение и бешенство. Господи, как же это угнетало! Он уверенно гнал машину и слушал любимый диск, подарок Виктории, и внутренне настраивался на долгожданную встречу с ней. Как давно он ее не видел! Он уже давно научился жить без нее, но какая-то сосущая тоска в сердце никогда не отпускала его. Все, что он делал, он делал вопреки, на злости, на обиде, на разочаровании и на зыбкой надежде, что когда-нибудь она услышит о нем, только в превосходных степенях и будет сожалеть о своем поступке. Никто и никогда не узнает, как ему было больно наступать на горло собственной лебединой песне и отпустить ее от себя, но он это сделал. Он перешагнул через себя, растоптав собственное счастье, и остался при этом таким же холодным, расчетливым Александром Гольдбергом, только более циничным, озлобленным и несчастным. Но, кого интересовало его душевное состояние? Никого. Все искали другие причины в их расставании, копались в грязном белье, придумывали нелепые слухи и сплетни, считали его деньги, его потери и жаждали, что он совершит какую-нибудь ошибку или проявит слабость и вся его, так тщательно и продуманно выстроенная империя, пошатнется и развалится вдребезги. Но, он выстоял и стал еще сильнее. Она дала ему эту силу, бросив и отвергнув его. Она была для него той точкой опоры, точкой отсчета и просто само знание того, что она есть где-то, пусть и не с ним, но есть, делало его сильным. Он долго копался в своей душе, чтобы понять, какие чувства Виктория до сих пор вызывает в нем, и единственным чувством, была признана любовь - безумная, несчастная, приносящая боль и страдания, даже не любовь, а скорее любовная зависимость. Безответная любовь. Она не имеет ничего общего с высоким, жизнеутверждающим чувством - настоящей любовью. Любовная зависимость - это абсолютный голод, жажда обладания, это аналогия наркомании, которая может затягиваться на годы, это болезнь практически неизлечимая и он ею заразился, причем прекрасно осознавая это. Бороться со своим недугом он не хотел, легкомысленно уповая на время, которое лечит. Может быть, когда-нибудь оправдается мудрое высказывание, высеченное на кольце царя Соломона, и это тоже пройдет. А, пока, он гнался, не щадя свою машину, ради мимолетной встречи с ней или скорее, летел, окрыленный надеждой на встречу с той, кто носил такое победоносное имя – Виктория. Сам он себя прекрасно понимал, а в объяснения, с другими прочими, вступать не желал и черт с ними, пусть думают, что хотят, это его болезнь и даже от нее он получит удовлетворение, пусть такое садистское и сомнительное.