User: lbv.docx

- О, тетя Соня, это было бы классно! – широко открыв глаза и улыбнувшись от предстоящей перспективы, пропела Вика.

- Тогда, что же мы тут еще делаем? Едем во Владимировку! – и она по-хозяйски подхватила Викину объемную сумку и уверенно понеслась с ней к машине. Виктория, по щенячьи задорно, схватила за ручку чемодан и шустро покатила его по асфальту черновецкого перрона, в сторону вокзальной парковки. «Какая же она необыкновенная! – думала Вика о своей энергичной тетке. – Как замечательно, что я приехала именно к ней. Мне здесь будет хорошо, я чувствую это».

На парковке их ждал черный «Ниссан Патрол», доставшийся тете Соне, как печальное наследие от покойного мужа, Ртищева Георгия Вольфовича. Погрузив в него вещи и удобно усевшись: Вика на заднее сидение, а тетка – за руль, сыто урча и предчувствуя путь домой, сверкающий «Патрол» уверенно понесся во Владимировку, сто километров для него – это разминка, а не езда.

Приученная с детства к жесткой военной дисциплине папой, наученная емкими мамиными наставлениями, Виктория четко уяснила, что если тебя куда-то везут в машине по заранее оговоренному маршруту, то надо: получать удовольствие от этого процесса молча, не делать резких движений руками и всем туловищем, и не при каких обстоятельствах резко не вскрикивать и не пугать водителя возгласами. Иначе поездка может быть немедленно прекращена, и решение сидящего за рулем водителя обжалованию не подлежит. Тетю Соню и маму воспитывали точно так же, как и Вику, и поэтому поездка родственниц проходила молча, под легкое сопровождение радио «Европа-плюс». Пока они выезжали из города, с населением триста сорок тысяч человек, где нет таких сумасшедших пробок, как в Москве и расстояние от вокзала до выезда из города пролетает незаметно, Вика думала о своей тетушке. София Александровна Ртищева, урожденная Малкина, была родной старшей сестрой Викиной маме. Сложилось так, что в пятьдесят лет она овдовела. Муж ее, Георгий Вольфович, очень долгий период времени занимал ответственный пост на большом, известном на всю Россию и за рубежом, Черновецком металлургическом комбинате. И вот однажды сердце его не выдержало и остановилось навсегда. Виктория до сих пор помнит его похороны: столько людей прощалось с ним, они искренне плакали и горевали. Не смотря на грозный и жесткий характер, Георгия Вольфовича любили за человечность, трудолюбие и знание своего дела. Много сил, здоровья и нервов он потратил на то, чтобы северную сталь знали и ценили. В то время на тетю Соню было страшно смотреть, она вся почернела, постарела и выглядела такой потерянной и осиротевшей, что мама украдкой вытирала слезы, глядя на свою старшую сестру. Бог не дал ей и Георгию Вольфовичу детей. Они любили всех племянников и племянниц до умопомрачения. Казалось, что лучших родителей, чем они сложно представить, но их пара так и остались бездетной парой. Мама и Виктория остались тогда после похорон с безутешной тетей Соней. Поддержка близких и особенно стальной несгибаемый внутренний стержень, который присутствовал у всех Малкиных и их строгое воспитание, помогли тетушке стойко справиться со своим горем. Она смирилась с потерей, пришла в себя и постепенно становилась прежней энергичной, жизнерадостной и деятельной Соней Ртищевой, которую все знали, помнили и любили. И вот теперь, когда прошло уже пять лет после смерти ее мужа, она вышла на пенсию, жила одна и старалась прожить свой отпущенный Богом срок, так как ей нравилось: позитивно, активно и деятельно. Летом она любила жить в загородном двухэтажном доме во Владимировке, что на реке Малахе. Вот туда они собственно и ехали. Их путь лежал по оживленной трассе. То и дело по дороге им попадались маленькие деревеньки, которых так много на северо-западе России. Своеобразные, колоритные, не очень, небогатые и просто бедные. Какие-то дряхлые домишки, выплывающие из густой придорожной травы - брошенные на умирание, словно полуразрушенные избушки Бабы-Яги. И леса, леса, леса…

А леса здесь и, правда, были, как в сказке. Они ехали по трассе, окаймленной густым смешанным лесом, но когда тетя Соня свернула с главной дороги на Малахинскую отворотку, они нырнули в светлый сосновый бор. Вика нигде не видела таких сосен, как здесь. Крепкие, огромные, ровные, все, как на подбор - настоящие корабельные сосны. Она опустила стекло, и ее в одну секунду опьянил свежий воздух. Какая красота! Она продолжала любоваться ими, мысленно сравнивая с богатырями из сказки Пушкина: «... Все красавцы молодые, великаны удалые! Все равны, как на подбор. С ними дядька Черномор...» Вместо дядьки Черномора присутствовала тетка Софья. «Что ж, уже не плохо. Могло быть и хуже...» - Виктория не удержавшись, хмыкнула, представив тетю Соню в облачении Черномора, и тут же пристыжено замолчала.