User - ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Красавицы. Однако же подкова

Сулит тебе участие моё!

ПУШКИН:

У ног моих младые дремлют девы.

Я знаю всех. Они как сон-трава,

Как незабвенно-светлые напевы,

От коих закружится голова.

О, девы русские, восторг лесов и пашен,

Неизъяснимый, вечный и живой!

Я весь – у ваших ног и у сердечек ваших.

И снова жив, и вновь не одинок!

ТАТЬЯНА:

Родной мой, но печаль меня снедает:

Уже подёрнуты усталостью черты

Моей былой недавней красоты.

Ты знаешь, юность увядает!

ПУШКИН:

Страданье вечное ложится утомленьем

На нежность щёк и тёплые уста.

О, как печалит вечное волненье

За то, что увядает красота!

Но я вас вижу сквозь огонь Вселенной,

Очистивший настигнувшую боль.

Огонь Вселенной, звонкий и нетленный,

Преобразил ваш лик собой!

ТАТЬЯНА:

Какое счастье знать, что молодость безбрежна,

Что сквозь огонь Вселенной нежность щёк

И ласковость Души сквозят мятежно!

Мой Пушкин, Ты нам молодость сберёг!

ПУШКИН:

Как я печален в этом отдаленье,

Вам голос мой не может передать

Мой сильный век. И страстное мгновенье

Не запретит ни верить, ни рыдать.

Но я уверен в том, что те минуты,

139

Которые меж нами родились.

Они порвали тягостные путы

Безверия и к Богу вознеслись!

ТАТЬЯНА:

Родной Поэт и Царь и рифмы, и надежды,

Общенья жажды нам не утолить.

Плыву на облаке любви как прежде.

Не оборвать невзгодам Ариадны Нить!

ПУШКИН:

Гори, свеча, сгорай! Но пламень жаркий

Погаснув, жар Души не охладит.

Мой стих для вас – нестынущий подарок

Земли и Неба. Он печаль родит

И свежесть неостынувшего сердца,

И голос Болдина, и свет людской молвы.

И так скажу: Я где-то по соседству живу.

А где живёте вы?

ТАТЬЯНА:

Мы вдалеке, на той Земле, родной мой,

Что в давний год Тебя же погребла.

Но строчками из Царского Села

Нас жизнь Твоя настигла и достала.

Вот отчего легко на сердце стало!

ПУШКИН:

Да, плотная материя вторая –

Моя Земля, моя родная Мать.

Свеча сгорела и угасла, догорая.

Другой любви судьбе не занимать.

Пусть тлеет свечка. Не гаси её, родная.

Она сама дотлеет и с дымком

Нам передаст огонь и нежность Рая.

Глядишь, и снова вспомните о ком…

ТАТЬЯНА:

Мы новую Свечу зажжём с Тобою.

Вот видишь – Царская Свеча – ей не сгореть!

Ей, как Душе, не умереть!

Мы с Пушкиным, Свечою и Любовью

Навеки связаны. Нам – не стареть!

Мы будем пить чаи. И друга приглашаем.

Поставим самовар. Он снова закипит.

Свеча Петра Великого большая

Союз сердец небесных укрепит.

ПУШКИН:

Ну что же, пейте. Я не возражаю.

Чай будет откровением вторым.

А я, коль я ещё стихи рожаю.

Повременю. Потом поговорим.

140

Не буду пить. Чаи гонять – не дело.

Хочу вина. И нежность прежних строк

Волью в сердца, как скальпель входит в тело.

И извлеку преподанный урок.

Вино любви и неги и отрады

Мне будоражит молодость и кровь.

А чая мне, любимые, не надо.

Он не бодрит ни чувство, ни любовь.

ТАТЬЯНА:

Чаи любила бабушка-старушка.

Есенин тоже ставил самовар.

Я думала, стаканом чая, Пушкин,

Мы освежим твой солнцедар.

ПУШКИН:

Я пошутил, родные. Это шутка.

Для вас вино – мои стихи и смех.

Для встречи нашей выпала минутка.

Разделим радость встречи мы на всех.

Ну, пусть, запьем успех стаканом чая.

Не возражаю. Как Иисус Христос

Я тот стакан спокойно превращаю

В вино. Не будем вешать нос.

Ты думаешь: как некрасив твой Пушкин!

Как хочешь ты меня преобразить.

И эти вот святые завитушки

Вокруг мизинца своего обвить!

Коснись рукой. – Я буду, веришь, счастлив.

И знай, что я действительно красив.

Я не убит, не искалечен и не распят,

А звонок и любим, и жив!

ТАТЬЯНА:

Ты вечно и безвременно красив.

Очей Твоих бездонных сине море

С сердец снимает боль и горе,

В Душе рождая поэтический мотив!

Твой бисер строк – невянущий венок,

Урок Отечеству, наследие потомку.

Ты сам сказал: Как шпиль небесный, тонкий

Он входит в Души к нам, являясь на порог!

Стихи живут и в сердце, и в руке,

Слетают мне в блокнот, порхают по округе

И говорят: нам неудобно спать на потолке,

Как наш Серёжа говорил подруге!

ПУШКИН:

Через любовь, через канал открытий

Взлетает звук небесный и поёт:

О, верьте, мы, родные, не убиты,

141

И в вашем верном сердце не забыты.

И жив и счастлив Пушкинский наш род!

Серёженька как сын мне. С нами Саша