User - ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Пушкин вошёл в моё детство так же естественно, как приходит любовь к маминому

голосу (наверное, еще в маминой утробе!), к папиной бесподобно-смешной шутке, к солнечному

зайчику на подоконнике, к весенней капели, стучащей по водосточной трубе.

Пушкин ко мне пришёл так, как он входит, видимо, в детство каждого, кто не отринут от

классической литературы, где в семье на первом месте не мебель и не телевизор, а книга.

И не любая книга – не детектив и не дешёвая любовная романтика,– а серьёзное чтение,

помогающее познать историю Родины, её сердце, Душу народа.

Пушкин приходит в детство. А то, что из детства, то навсегда, – говорит Марина

Цветаева.

Пушкин стал для меня Пророком и путеводителем по жизни – от малых лет и до

сегодняшнего дня. Он открылся мне по-новому в известных чарующих строках:

О, сколько нам открытий чудных

Готовит просвещенья дух,

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай – Бог изобретатель…

Детство имеет свои рубежи – счастливые и несчастливые. Так же звонко журчащий

ручеёк пушкинской поэтической сказки, разливаясь в пространстве судьбы, приобретает

очертания полноводной реки, где может жить русалка, где «наши сети притащили мертвеца»,

где, смыкаясь с морем, шумит «свободная стихия», готовая обрушить на тебя шквал блестящих

зеленоватых брызг или открыть бездну неизведанного, таинственного, оглушающего).

…Был жаркий летний день. Один из самых чудесных предвоенных дней, прекраснее

которого трудно было придумать.

Но это был уже день не того безмятежного детства, где вместе со мной и братом Вовкой

ходил по берегу быстрой сибирской речушки папа, рассказывая нам о растениях и птицах.

Смеялся, бегал с нами наперегонки, рисовал на песке невиданных зверей. Это был уже

день другого детства – без доброй папиной шутки, без его весёлых розыгрышей, без папиных

умелых ласковых рук, без его серых внимательных добрых глаз.

Напряжённое ожидание – без вопросов к маме, без плача, без слёз – затаилось в сердце,

как нахохлившаяся усталая птица, которую боишься вспугнуть неосторожным жестом,

движением, шагом.

Не знаю, ждал ли кто ещё папу так, как я – мама, брат, тетя Соня,– не знаю. Только с тех

пор, как глубокой осенней ночью люди в серых шинелях куда-то увели отца, сердце мое

погрузилось в молчаливое томительное ожидание. Дверь должна была однажды открыться, и ОН

появится на пороге!

Боль в сердце с годами притупилась, спряталась глубоко-глубоко и только ждала случая,

чтобы выплеснуться странно и неожиданно.

…Прибежав однажды домой после пионерлагеря, вижу на подушках – моей и брата – в

голубой и розовой обёртках красивые корзиночки с конфетами…

Сердце вздрогнуло и забилось в бешеном ритме: ЭТО ОН – ОТЕЦ! Сомнений никаких

нет, СВЕРШИЛОСЬ!

И вдруг – как обухом по голове – голос тёти Сони: «Приходила Мария Васильевна

(знакомая богомольная старушка) и принесла вам с Вовой гостинцы…»

98

Задохнувшись от горя, выбегаю из дома, мчусь, не зная куда. Падаю в травы на задворках

– там по пояс конопля и крапива. Бьюсь в отчаянных рыданиях, пока меня не находит и не

приводит домой тётя Соня, добрый ангел нашего дома.

Она не спрашивает меня ни о чём, только вечером не отпускает от себя, усаживает за

стол, кормит ельчиками, (очень вкусная сибирская мелкая копченая рыбка) и начинает читать

мне сказки Пушкина.

Только зажурчала из уст тёти Сони эта пушкинская сказка « О царе Салтане», меня как

жаром обдало.

Понёсся сияющий поток волшебных словес, напитанных солнечным светом: «Весь, сияя

в злате, царь Салтан сидит в палате», «В чешуе, как жар горя, тридцать три богатыря», «Белка

песенки поёт да орешки всё грызёт. А орешки непростые: все скорлупки золотые», «Пристань с

крепкою заставой, город новый, златоглавый».

Густота синевы и золота усиливалась блеском сияющих звёзд: «В синем море волны

плещут. В синем небе звёзды блещут».

Всё пространство вокруг пропитывалось золотисто-синими тонами, начинало играть

радугой всевозможных цветов.

А мне с детским изумлением продолжали рассказывать о том, как «белка песенки поёт да

орешки всё грызёт!»

Эти переливающиеся оло-ла, это сияние золота на фоне синего моря, эти множественные

повторы одних и тех же чудесных образов – «Корабельщики в ответ – мы объехали весь свет», –