User - ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Он был слугой, придворным зазывалой,

Он славил мудрость, царственность и честь.

Но этого Поэту было мало:

Он всё на свете был готов прочесть,

Хотел увидеть бедность за порогом

Богатого уютного жилья,

До Бога шел, но не дошел до Бога,–

Таков удел Поэта-соловья.

94

Он выброшен был за порог однажды

В глухую степь, где вечно бродит тать

За нрав, за честь, за неуёмность жажды

Все перечесть, увидеть и познать.

Познав свободу, он опять взмолился:

Кому я нужен в той глухой степи?

А Бог Поэту, знамо, удивился,

Сказав: Стихами степь мою кропи,

Ходи по людям, развевай сомненье.

Посеешь веру – урожай сберёшь.

Играй и пой своё стихотворенье,

Посей зерно Любви – возникнет рожь!

МЫ ВСЕ ОТ ПУШКИНА ПОШЛИ

Где-то я прочла, как о реальном: прохожие видели – памятник Пушкину (в Москве)

стронулся с пьедестала, стряхнул с крылатки осеннюю листву, побежал, догоняя трамвай, и

вскочил на его подножку …

Образ Поэта наш век преобразует в воплощенную фигуру, стоящую вне времени. И Поэт,

действительно, живёт – не только в своём творчестве, заветах, афоризмах.

Пушкинские слова о том, что «мы все ленивы и не любопытны», как нельзя лучше

объясняют не используемые человеком собственные возможности познания Мира.

Любовь вернула мне Пушкина – не в бронзе, не традиционно-классического. Она вернула

мне Пушкина живого, вновь воплощённого в Тонком Мире, со-чувствующего, со-творящего, со-

знающего и вне-временного.

Стих мой – мой бег,

Стих мой – мой Бог.

Колдую стихом век.

Стих свой слагаю впрок.

Детская душа, открывающаяся как цветок поутру, вбирает в себя гармонию звуков и

света, откликается на всё поющее, сверкающее, звонкое, летящее, яркое.

Всё светлое рождается в лоне семьи, укрепляется корнями своими в детском сердце,

набирает силы, торжествуя, переливаясь в цепь событий, явлений, в последовательность взглядов

на мир, наконец, в саму человеческую судьбу, и горестную и счастливую.

(Из тетради № 17, январь 1991 года.)

Пишу о детстве, о семье, о людях,

Которые не дали умереть

Душе страдающей. Им памятником будет

Сей стих. Ему дано гореть,

Рыдать, взывая к Небу и Поэту,

С любимыми родными говорить,

Из мрака прорываясь к Свету,

И о бессмертье стих дарить!

СВИРЕЛЬ:

О, сердце, не уставшее гореть,

Взлетевшее как золотое пламя,

Ты не могло, ручаюсь, умереть

И нынче реешь между нами!

О, Пушкин Наш, из родников родник,

95

Начавший Русь в поэзии лучистой,

Ты сердцем, дорогой, во все века проник,

Став Сыном Родины и Матери Пречистой.

Ребёнок, бешеный мой африканский сын,

Соединивший кровь и нрав могучих

Земных глубин и ангельских вершин,

Взошедший на святые кручи!

Мой Пушкин, лёгкое как перышко перо,

Любовник вечный всех красавиц мира,

Преобразивший в нови, что старо,

Возвысивший понятие Кумира!

О, как ещё назвать Тебя, родной,

Как превозмочь земное тяготенье,

Чтобы узреть Души великой рденье,

Не упустив минуты ни одной?!

А.С.ПУШКИН:

О, маленькая русская сестра

Детей всех наций мира и наречий,

Твой голос от тоски вселенской лечит.

И наступает вечности пора –

Не только в памяти, но в яви и свиданьях,

Не только в творчестве, а в смехе и в речах.

И блеск живой в очах, и звук рыданий

Как будто бы с соседнего двора

Доносится. И действовать пора!

Да, действовать пора,

опять скажу без шуток.

Что значит, действовать? –

то – леность превозмочь,