User - i cf85044c3a33e6c4

уверена, что они поддержат меня… но жить так, как сейчас, — моральное изнасилование.

Несколько минут мы с Керри сидим в полном молчании и смотрим на главный корпус. Не

знаю, о чем думает Керри, лично я стараюсь не думать о том, что по всей территории кампуса

расставлены камеры…

— А что если он не захочет уйти, когда узнает о ребенке?

— Скажу, что беременна от Шона.

— Конелл, ты решила меня добить?!

— В смысле? А, нет. Я с ним не сплю, но Брюс об этом не знает. Он поверит, — хмыкаю я,

мрачно рассматривая свое кольцо. — Таким образом, когда выяснится правда, будет уже

поздно. Да и любой суд меня поддержит. Даже Клегги знают, что у Брюса проблемы с

алкоголем, они будут свидетельствовать в мою пользу. Но, думаю, до этого не дойдет,

учитывая, что стабильного дохода у него нет.

— А он тебя довел, однако, — задумчиво говорит Керри.

— Знаешь, раньше я считала, что самое страшное — ненависть. А теперь понимаю, что

отсутствие уважения намного хуже.

Разговор с Брюсом я откладываю до отъезда подруги. Наши сцены семье Прескотт вовсе ни

к чему, но как только буфер исчезает, я не выдерживаю. Оставаться с Брюсом один на один я

больше просто не могу, а потому собираю его вещи и выкатываю в коридор чемодан. Не будь я

беременна, я бы купила в честь такого события вино, ведь я даже вспомнить не могу, когда в

моей квартире в последний раз появлялся алкоголь. Хотя, о чем это я? Это у меня его нет, а у

Брюса определенно имеется. После переезда Брюс взялся за старое. Только теперь он не пьет, а

выпивает, то есть делает это не так тотально и демонстративно, но запах не спрятать. Видимо,

без подобного допинга терпеть нашу жизнь он не может. Боже, я нескоро решусь повторить

опыт гражданского брака. Да и брака вообще.

Когда открывается дверь, я сижу на кухне и жду. Девять вечера, где он был? Хотя, какая

разница?

— Джоанна, что все это значит? — гневно спрашивает Брюс, показывая мне чемодан.

— Пошел вон. — А я лаконична. У меня были заготовлены аж две речи. Одна на случай

мирного урегулирования вопроса, вторая — скандала. И первая начиналась со слов «прости

пожалуйста, но нам не по пути», а вторая «я больше не могу это выносить, ты просто мерзавец,

который на всю катушку пользуется своим положением». И вдруг «пошел вон» — все, на что

меня хватает. Я итак отдала ему больше, чем была должна. Пусть я им пользовалась в своих

целях, но еще заботилась. Работу искала, еду готовила, к бутылке не подпускала, стирала

рубашки… А в ответ что? Ты слишком много на квартиру потратила?! Радуйся, что я этих

денег не потребовала с тебя! О нет, я определенно не скоро захочу снова жить с кем-то. —

Меня от одного твоего вида тошнит. Пошел. Вон.

Дальше он припоминает мне целую кучу всего. Ночь с Шоном, и то, что я стерва, и то, что

со мной невозможно жить, потому что я пытаюсь контролировать каждый шаг. А мне пофигу.

Череда повторений моего коронного «пошел вон» обрывается феерическим полетом тарелки, от

которой Брюс уворачивается с огромным трудом. И повисает тишина. А потом колесики

чемодана с хрустом проезжаются по осколкам и громко хлопает дверь.

О да. Посуда бьется на счастье.

Моя голосовая почта заполняется быстрее, чем я успеваю ее вычищать. Сочтя себя

достаточно оскорбленным, чтобы подсунуть ответную свинью, Брюс отправился прямиком в

Ньюкасл. К моим родителям! Моим! Тем самым, которые должны были встать на мою сторону,

но этого не сделали, потому что со стороны наш с Брюсом разрыв выглядит примерно так: мы

жили вместе, и все было чудесно (ведь я не вдавалась в подробности происходящего за

закрытыми дверями), а потом вдруг я взбрыкнула и выгнала его из нашей общей квартиры,

присвоив все себе. Отличненько! Экая я стерва. Разумеется, все в шоке. И теперь доказать, что

Брюс не несчастный и не обездоленный, нереально. Моя мама не оставляет попыток склеить

нашу крепкую и дружную семью. В последнем телефонном разговоре я психанула и рявкнула:

раз вам всем вместе так хорошо, то вот вы втроем и живите. После этого мама заплакала, и я

тоже заплакала, но добавить ее номер в черный список это мне не помешало, в общем, теперь

она атакует мою голосовую почту. Кстати сказать, Брюс тоже не жаждет трогательного

воссоединения, но упрямую меня не аист принес! Маму разумными доводами не возьмешь! Для

нее Брюс — зять-мечта.

— Джоанна, Брюс ведь переживает, он живой человек, да, не идеальный, но и ты тоже.