Андрей Имранов - Цитадель души моей

холмы пойду, с вершины меня засечь – проще простого. А вот по дну оврага я в холмы и

незамеченным зайти могу. Там залезть на ближайшую к оврагу вершину, осмотреться и

действовать по обстоятельствам…

Тут овраг повернул немножко, я за поворот зашел и забыл, о чём думал. Потому что

на дне оврага сидели, пригорюнясь, рядышком друг к другу восемь человек. Я как вышел,

так и замер столбом. Нет, не наши это – не егеря. Одежда простая, крестьянская – штаны

холщовые, на ком рубахи длинные без рукавов, на ком и тех нет – по пояс голые сидят.

Босые. Молчат. Может, мёртвые? Нет – головами вроде качают.

- Люди, - осторожно спрашиваю я, - вы это чего?

А сам пугию в руке сжимаю. Не нравится мне эта картина – потому что не понимаю я её.

Тут зашевелились некоторые. Головами закрутили, но спин не разгибают и встать

не пытаются. Я аж назад шагнул машинально – что за хрень тут творится?! А один –

сидевший с краю – как-то извернулся, чуть не за спину себе посмотрев (лицо молодое,

безусое – пацан совсем), меня увидел, заулыбался.

- Егеря, егеря! – кричит, - мы спасены!

Тут только я на ноги его глянул – и всё, наконец, понял. Это одни вольпы так делают, когда

людей в плен берут. Раньше я с таким никогда не сталкивался, вот и не догадался сразу.

Вольпы веревку хитрой фигурой складывают, человека в неё заступить заставляют, в

петли руки просунуть и на себя потянуть. Веревка натягивается, и запястья плотно к

лодыжкам притянуты оказываются. И никуда такой связанный уже не денется – он только

сидеть и может. А если вырваться пытаться будет – петли только сильней стянутся. Вот,

как у этого, кучерявого – ладони уже черно-синие. Надо бы ему было не верёвку разрезать,

а сразу кисти оттяпать – начнут гнить, поздно будет. Но меча у меня все равно не было, да

и смысла – тоже. Потому что заглянул я ему в глаза и взгляд свой отвёл – не жилец. Он

даже не пошевелился, когда я его освободил. Так и сидел, держа руки у ног и уставившись

перед собой пустыми глазами.

Да и остальные ненамного лучше выглядели – кто так и оставался сидеть, разве что

выпрямлялся немного и руки растирал. Один бормотать что-то начал потерянным голосом,

другой – всхлипывать, третий – посмеиваться. Только пацан поживей оказался: руки

размял, окинул меня восхищенным взглядом. Подняться попытался, но не смог, ойкнул и

обратно сел.

- Вы их всех убили, да?

Я замялся

- Нет ещё, - сказал, глаза отводя, - вы что тут делаете?

- Сидим, - с кривой ухмылкой ответил пацан, - где посадили.

«Зачем вас в живых оставили?» - хотел было спросить я, но не стал – вряд ли вольпы

снизошли до того, чтобы им это рассказать. Вместо этого я зацепился взглядом за

кровавые мозоли на ладонях пацана, посмотрел на руки другого мужика, третьего…

-. А что это у вас с руками?

- А копали мы, - опять пацан ответил. Из остальных семерых только один голову поднял и

что-то осмысленное в его глазах мелькнуло.

- Что копали?

- Ямы, - пожал пацан плечами, - думали сначала, для себя копаем, но нет. Не знаю, зачем.

Красный Яр где, знаешь? Там, под осыпью, ям с полсотни выкопали, а может и больше, да

только я считать до стольки не умею. Кто уставал и лопату бросал, тех убивали.

А вот не сказать, что он очень крепким выглядит. Даже наоборот.

- А ты что же не бросил? Не устал?

- Устал, - улыбнулся, - но жить очень хотелось. Должен же кто-то отомстить за…

Замолчал. Посеръезнел, нахмурился. А у меня догадка какая-то в голове вертится, чую,

что очень важная, но никак её за хвост поймать не могу.

- Где этот Красный Яр?

- Там, - пацан весь в мысли свои ушёл, только рукой махнул куда-то в сторону. Зато

ответил тот мужик, что секундой ранее смотрел на меня осмысленным взглядом.

- Дорога вдоль поля от деревни идёт, знаешь? - спросил он мягким тягучим голосом.

- Да.

- Вот если по ней идти дальше, то она в бугры заворачивает с рекой вместе. Слева река

будет, а справа – осыпь глинистая – он и есть – Красный Яр.

- Там и копали? Прямо под осыпью?

- Да.

- Да, - пацан снова взгляд поднял, - Олипора прямо в яме завалило даже. Осыпь съехала.

Вот оно! Я вскочил, крикнул:

- Возвращайтесь в деревню, там чисто! – и, загребая руками глину, из оврага выскочил.

Бросился к холмам, прямо через пшеничное поле. Уже опоздал я, скорее всего, но если нет

– то только бы успеть!

Говорят, огненный песок чекалки не сами изобрели, а где-то у людей подсмотрели.