Андрей Имранов - Цитадель души моей

мечей – длинного кривого ятагана под правую лапу и фалькаты – под левую. Были на нём

кожаные штаны до колен и кожаная же куртка с бахромой и медными бляхами,

несомненно, нашей – людской – выделки. Белая шерсть на груди выпадала в разрез куртки

роскошным пушистым воротником. Вольп пошевелился, перевёл на меня взгляд янтарно-

желтых глаз. Наконец-то я могу его толком рассмотреть. Красивая бестия. Даже когда он

стоит, не шевелясь, все линии его тела просто кричат о гибкости, скорости и смертоносной

ловкости. Даже странно его видеть таким – не быстрым, как странно было бы видеть

застывшую молнию. Вольп шевельнул широкими треугольными ушами, обнажил зубы.

- Передашь своим, - сказал он хриплым шипящим голосом. Один раз услышав голос

вольпа, никогда его ни с чьим другим не спутаешь, - передашь своим, что ваши никчёмные

жизни забрал дом Шейрас.

Развернулся и ушёл, мазнув меня кончиком хвоста по щеке. Мягкий был хвост,

мягкий и на касание приятный. Вот только лучше бы он меня когтями на прощанье

ударил. Потому что как мне про вольпов напоминают, я чувствую это легкое, пушистое

касанье и мне хочется кататься по земле, царапать себе ногтями лицо и выть от бессильной

злобы.

* * *

- Бернт, ты чего?

Я встряхнулся. Мотнул головой, отгоняя воспоминания. Выдохнул. Гез смотрел на меня

встревоженными глазами.

- Просто задумался, - сказал я ему, - да, я тебя вспомнил. Пацан в овраге.

- Ага, - Гез заулыбался, - я почему-то всегда был уверен, что встречу тебя, когда егерем

стану…

- Егерем ты еще не стал, - перебил я его, - а если не будешь делать, что я говорю, то и не

станешь никогда. Намёк понял?

- Понял, - со вздохом ответил он и ушёл, перед выходом обернувшись и сверкнув

напоследок озорной улыбкой. Пацан пацаном. Надо бы это из него выбить поскорее. Жаль

будет, если он погибнет из-за ребячества своего.

II. Mater studiorium 2.

- Доброе утро, господин лейтенант! – школяры мои вскочили, не успел я в проём войти.

Вытянулись струнками, плечи расправили, груди выпятили, смотрят преданно и

восторженно. Феларгир ладно – что с взять с легионера? А вот откуда эти повадки у Геза?

Вчера он вроде ничего такого не выкидывал. Сдаётся мне, это Фелгаргир и решил моему

охотнику армейские привычки вбить.

- Прекратить! – рявкнул я и свитки принесённые грудой у стены свалил, - это что такое?

Услышу еще раз от кого этого «господина лейтенанта» - в глотку обратно кулаком забью.

Ясно? Сядьте!

Замолчали школяры. Гез сразу на пол бухнулся, а Феларгир заозирался. Ну да, пыльно на

полу. Отдельных классов в лагере для занятий нет. Да они у нас как таковые редко

случаются – одни тренировки. Поэтому я школярам своим в развалинах поместья утром

встречу назначил. Пару-тройку комнат в доме мы в некотором порядке поддерживаем –

для всяких-разных случаев.

Феларгир тоже сел, наконец. Вытер ладонью участок пола и аккуратно на него

примостился. Гез злобно в его сторону взглядом постреливает. Точно, это легионер

позаботился о том, чтобы меня достойно встретить.

- Феларгир. Тебе тут не армия. У нас порядки свои, и не на пустом месте построены. В

армии ты с противником близко только на поле боя сходишься. А у нас – противник следит

за тобой сразу, как ты вошел в лес, слышит каждое твоё слово и видит каждый твой жест.

Речь нашу бестии понимают, и ума первым делом лейтенантов перебить у них хватит.

Понятно?

- Понятно, - кивнул, - но как тогда к командиру обращаться?

- Как к живому человеку, а не как к идолу. Не то, чтобы у нас было запрещено по званию

обращаться. Но привыкнув меня лейтенантом величать, ты и в лесу можешь по привычке

2 Мать ученья. От «Repititio est mater studiorium» — «повторение — мать учения»

так же ляпнуть. Поэтому для вас я – Шелест. Не «господин Шелест», не «лейтенант

Шелест». Просто – «Шелест». Понятно?

Я обоих взглядом окинул – оба кивнули. Поняли? Вряд ли.

- Феларгир, в первую очередь тебе говорю, но и ты, Гез слушай. В армии всё сделано так,

чтобы легионер большую часть времени по привычке действовал. Не раздумывая, не

сомневаясь: приказали – сделал. Для армии это правильно. Если каждый легионер начнет

приказы обдумывать, то не легион получится, а бордель. Но у нас – не так. И тому есть

веская причина – лес. Заведи ты в лес хоть десять легионов под командованием лучших

легатов – все там сгинут. Потому что даже самый глазастый человек не увидит в лесу