Камиль Зиганшин - Скитники

– Согласен, с людьми не густо. Надо прибегнуть к военной хитрости, – Подполковник, преодолевая озноб, поежился и поплотнее запахнул бекешу. Переведя пронзительный взор на Пастухова, сказал: – Господин ротмистр, подойдите к нам, давайте вместе обсудим… Что мы имеем? В двух-трех верстах находится отряд красных, минимум в два раза превосходящий нас по численности. Вопрос: как малым числом совершить акт возмездия?

Ротмистр снял фуражку и, как всегда, по привычке потер лысину.

– Красные обоз наверняка караулят. Скорей всего, на том же месте. Сейчас, должно быть, с поляны убитых убирают, чтоб нас не спугнуть. Думаю, они какое-то время подождут обоз, а завтра-послезавтра сами начнут нас разыскивать – основной-то груз у нас. Так давайте поможем им. Вернемся назад, к ущелью, оно вроде Щеками зовется, оставим повозки на виду, а сами сверху в скалах заляжем. Лошадей выпряжем и в лес уведем. Как только красные зайдут в теснину, так мы их фланговым огнем из пулеметов покосим. Один поставим на входе, другой на выходе из ущелья. Надо только создать видимость, будто обоз разграблен, – чтобы безбоязненно подошли. Для этого можно набить несколько казачьих форм травой и раскидать «куклы» вокруг телег – будто убитые лежат. Пару подвод распотрошим, крышки с ящиков сорвем. Одну лошадку для убедительности придется пристрелить. На такую заманку, думаю, клюнут.

Подполковник слушал, одобрительно кивая головой:

– А что, занятный план. Щеки – западня надежная, ни один не уйдет. Сколько отсюда до ущелья?

– Верст семь, не боле.

– Всего-то два часа ходу! – от радости приободренный Лосев даже звонко щелкнул пальцами и, повернувшись к штабс-капитану, приказал:

– Отправьте казаков обследовать дорогу в обе стороны. Да потщательней!

*

В ожидании скорого боя люди были возбуждены. Все горели желанием отомстить за убитых соратников. Шалый, с любовью поглаживая смазанный и начищенный пулемет, даже балагурил. Дубов слушал с улыбкой и заправлял патронами одну ленту за другой. Возле него лежало уже пять…

Вот на стальных гранях штыков блеснуло выглянувшее в разрыв черногрудых туч солнце, и на дороге показались первые верховые отряда красных. Разговоры в засаде прекратились сами собой. Лица стали серьезны, сосредоточенны, в глазах твердая решимость. Тихо, только ветерок слегка шелестит в кудрях кедров и негромко кокают-переговариваются сидящие на березах тетерева.

Увидев стоящие в беспорядке подводы и лежащих в траве убитых казаков, красноармейцы остановили лошадей, сдернули с плеч винтовки. Поглядывая на нависшие скалы, двое направились к обозу. По их настороженности было заметно, что они почувствовали опасность. Оставшиеся с напряжением наблюдали. Вот красноармеец подъехал к «телу» казака и слегка свесился с лошади. В этот момент Лосев рявкнул:

– Огонь!

Скалы ответили на команду звонким треском пулеметов и сухими щелчками винтовок. Стреляли почти без промаха, по заранее выбранным целям. Тиньков поймал в прицел автомата обезображенное страхом лицо Хохлова. Выпущенной очередью голову предателя буквально разнесло на части.

Подсохшая земля от пуль покрылась клубками пыли. Красноармейцы попытались развернуть пулеметы вверх, но один за другим, взмахивая руками, валились на землю. Некоторые успели укрыться от смертоносных струй за камни и стали осторожно, но метко отстреливаться. Вот затих, даже не вскрикнув, казак рядом с Лосевым. Помянул недобрым словом матушку раненный в плечо Шалый. Пули все чаще цвинькали по камням.

– Гранаты! Кидайте гранаты! – скомандовал подполковник и, сняв чеку, метнул свою. Прогремели один за другим взрывы, и в ущелье установилась нереальная после пальбы и оглушительного грохота тишина, нарушаемая только ржанием нескольких уцелевших лошадей. Они никак не могли успокоиться и ошалело метались среди трупов и повозок.

Из донесения, найденного в документах одного из убитых, по всей видимости командира, узнали потрясшую их новость: повстанческая армия корнета Коробейникова разгромлена. Из Якутска в Охотск направлены два красных эскадрона, и начальнику Аллах-Юньской заставы Ивару Райнису приказано в кратчайшие сроки очистить закрепленный за ними участок тракта от остатков белых.

*

Лосеву, лично руководившему боем и пролежавшему на холодных камнях не меньше часа, на следующий день стало совсем худо. Ротмистр убедил его забраться в крытую подводу и заботливо укутал полушубками. Но подполковника знобило даже под овчиной. Когда приступ лихорадки ослабевал, Лосев в мыслях возвращался к неожиданному известию о разгроме трехтысячной повстанческой армии корнета Коробейникова.