Сергей Лукьяненко - ea94c9fe1ed34b2886490d583402e025

каким-то богатеньким ублюдком, но это не вопрос... — Еще

не договорив, понимаю, что из этого ничего не получится.

— Хватит. Перестань. По поворачивается и обрывает

меня взглядом, после чего лицо его смягчается. – Я... Я как-

нибудь разберусь.

Мы оба умолкаем. В тишине большого от крытого

пространства у меня начинает звенеть в ушах. Вопрос не в

деньгах. Кроме того, я получше многих знаю, что они решают

не все. Может быть, когда-нибудь это дойдет и до моей

матери.

— Тем не менее спасибо. — говорит наконец По и

улыбается. — Кроме шуток.

Я киваю, и мы снова умолкаем. Какая несправедливость,

что вот надо мной мать трясется, как курица над цыплятами, а

кого-то отрывают от собственного сына. Я жду не дождусь

восемнадцатилетия, считаю оставшиеся дни. По. наоборот,

пытается замедлить время, потому что ему этого самого

времени нужно как можно больше.

Мне так легко было сдаться, сопротивляться лечению и

жить сегодняшним днем. Но теперь, рядом со Стеллой и По,

время обрело большую ценность и мне дорога каждая

секунда.

Вот это и пугает больше всего.

Вечером я лежу на кровати, смотрю в потолок и впервые

за последнее время делаю ингаляцию без Стеллы.

Есть что-нибудь?

136

Сообщение приходит от Джейсона, и настроения оно не

добавляет, потому что ответ на него оглушительное нет.

От Стеллы по-прежнему ничего. Ни даже записочки. А я

только и думаю о ней. И чем длиннее молчание, тем оно

хуже. Ничего не могу с собой поделать: представляю, что вот

я рядом с ней, что могу протянуть руку и дотронуться до нее,

загладить вину.

Чувствую, как что-то поднимается в груди, в кончиках

пальцев, под ложечкой. Желание коснуться гладкой кожи ее

руки, шрамов на теле.

Но этого не будет никогда. Дистанция между нами

останется, не исчезнет и не сократится. Полтора метра

навсегда.

Короткий двойной сигнал. Хватаю с надеждой телефон,

но это всего лишь уведомление с Твиттера. В полном

расстройстве бросаю телефон на кровать.

Какого черта, Стелла? Нельзя же злиться целую

вечность. Или можно?

Нет, так нельзя. Нужно все исправить.

Выключаю небулайзер, выглядываю в коридор — что

там, чист ли горизонт? Вижу, как Джули заходит с

капельницей в одну из дальних палат, выхожу и спокойно,

зная, что время у меня есть, иду мимо пустого сестринского

поста и останавливаюсь у ее двери, за которой играет

негромкая музыка.

Она на месте.

Перевожу дух, поднимаю руку и стучу костяшками

пальцев по дереву.

137

Музыку выключают. Слышу приближающиеся шаги...

Она подходит и в нерешительности застывает у порога.

Наконец дверь открывается...

Я вижу перед собой ее карие глаза, и мое сердце

переключается в ускоренный режим.

Как же хорошо.

— Вот ты где, — негромко говорю я.

— Вот я где, — бесстрастно подтверждает она и

прислоняется к дверному косяку с таким видом, как будто и

не игнорировала меня сегодня весь день. — Твой рисунок

получен. Ты прощен. Отойди.

Я тут же отхожу к дальней стене, обеспечивая требуемую

дистанцию в полтора метра. Мы смотрим друг на друга, и она

моргает, а потом бросает быстрый взгляд на сестринский пост

и опускает голову.

— Ты пропустила наши процедуры.

Она, похоже, не ожидала, что я вспомню об этом, но все

равно молчит. Замечаю, что глаза у нее покраснели, как будто

она плакала. И вряд причиной слез могли стать те мои слова

— Что происходит?

Стелла глубоко издыхает, а когда начинает говорить, я

слышу в ее голосе нервное напряжение:

— У меня сильное воспаление возле гастростомической

трубки. Доктор Хамид опасается сепсиса. Завтра утром она

собирается иссечь зараженные ткани и заменить трубку.

Я смотрю ей в глаза и вижу, что напряжение связано не

только с нервами. Ей страшно. Так хочется подойти и взять ее

за руку, сказать, что все пройдет удачно, что ничего плохого

не случится.

138

— Я буду под общим наркозом.

Что? Под общим наркозом? С ее легкими, работающими

всего лишь на 35 процентов?

Уж не рехнулась ли доктор Хамид?

Хватаюсь за идущий вдоль стены поручень, чтобы не

сорваться с места.

— Черт. Уверена, что твои легкие справятся с таким? —

Секунду-другую молчим, и полтора метра между нами

ощущаются милями. Потом она отводит глаза и, оставив мой

вопрос без ответа, говорит:

— Но забудь принять лекарство на ночь и поставить