Джон Ирвинг - Дорога тайн

– Ты не любишь детей? – это все, о чем спросил ее Хуан Диего.

После этого он не проронил ни слова до конца полета. Скорее он слышал и помнил, что говорили Варгас, Ривера и Лупе – по поводу швов, тем давним утром в больнице Красного Креста, – чем дискурс-монолог Дороти.

– Я не против, если у людей есть дети, – я имею в виду, у других людей. Если другие взрослые хотят детей, меня это не волнует, – заявила Дороти.

Не совсем в хронологическом порядке она начала лекцию по местной истории; Дороти, должно быть, хотела, чтобы Хуан Диего все-таки что-то знал о том, куда они летят. Но Хуан Диего почти ничего не слышал из того, что рассказывала ему Дороти; он сосредоточился на разговоре в Крус-Роха, который ему следовало бы слушать более внимательно сорок лет назад.

– Господи, jefe , вы сражались на мечах? – спрашивал Варгас хозяина свалки.

– Это был просто резец, – пояснил Ривера. – Сначала я попробовал стамеску – у нее режущая кромка под косым углом, – но со стамеской ничего не получилось.

– Значит, ты сменил резец, – подсказала el jefe Лупе; Хуан Диего это перевел.

– Да, я сменил резец, – подтвердил Ривера. – Проблема была в предмете, над которым я работал, – его не положишь ровно. Его трудно держать за основание – на самом деле у него и нет основания.

– Предмет трудно зафиксировать одной рукой, пока его строгаешь или расщепляешь резцом в другой руке, – объяснила Лупе; Хуан Диего перевел это уточнение.

– Ага, предмет трудно зафиксировать, – согласился хозяин свалки.

– Что это за предмет, jefe ? – спросил Хуан Диего.

– Что-то вроде дверной ручки – или задвижки на двери или на окне, – ответил хозяин свалки. – Как-то так.

– Дело мудреное, – сказала Лупе; Хуан Диего перевел и это.

– Ага, – согласился Ривера.

– Вы чуть себе кишки с дерьмом не выпустили, jefe , – сказал Варгас хозяину свалки. – Может, вам лучше не отвлекаться от дел на basurero ?

Тогда все засмеялись – Хуан Диего до сих пор слышал этот смех, а Дороти не умолкала. Она рассказывала что-то о северо-западном побережье Лусона. Лаоаг был торговым портом и местом рыбной ловли в десятом и одиннадцатом веках – «заметно китайское влияние», говорила Дороти.

– А потом вторглась Испания со своими делами насчет Марии и Иисуса, твоими старыми друзьями, – сказала Дороти. (Испанцы явились в самом начале шестнадцатого века; они были на Филиппинах более трехсот лет.)

Но Хуан Диего ее не слушал. Другой диалог занимал его, звучавший тогда, в те минуты, когда он мог бы попытаться (должен был) предвидеть нечто впереди, – в те минуты, когда он, может быть, изменил бы ход событий.

Лупе стояла так близко, что могла дотронуться до швов, наблюдая, как Варгас стягивал края ран на большом и указательном пальцах Риверы; Варгас сказал, что может ненароком пришить ее любопытствующее личико к руке el jefe . В этот момент Лупе и спросила Варгаса, что ему известно о львах и бешенстве:

– А львы болеют бешенством? Давай начнем с этого.

Хуан Диего перевел, но Варгас был не из тех, кто готов признаться, что в чем-то он профан.

– Зараженная собака может передать бешенство, когда вирус достигает ее слюнных желез, то есть примерно за неделю или меньше до того, как собака умрет от бешенства, – ответил Варгас.

– Лупе хочет знать о льве, – сказал ему Хуан Диего.

– Инкубационный период у инфицированного человека обычно составляет от трех до семи недель, но у меня были пациенты, у которых болезнь развилась за десять дней, – говорил Варгас, когда Лупе прервала его:

– Скажем, бешеная собака укусила льва – ну, знаешь, такая, как собака крыш или как одна из этих perros del basurero . Тогда лев заразится и заболеет? Что происходит со львом?

– Я уверен, что были такие исследования, – вздохнул доктор Варгас. – Мне нужно посмотреть, какие есть данные по бешенству львов. Большинство людей, которых кусают львы, вроде бы не опасаются бешенства. При укусе льва это не самое главное, о чем следовало бы волноваться, – сказал он Лупе.

Хуан Диего знал, что для пожатия плеч перевода не существует.

Доктор Варгас бинтовал большой и указательный пальцы левой руки Риверы.

– Позаботьтесь, чтобы бинт оставался чистым и сухим, jefe , – говорил Варгас хозяину свалки.

Но Ривера смотрел на Лупе, которая отвернулась; когда Лупе что-то скрывала, el jefe это чувствовал.

Хуану Диего не терпелось возвратиться на Синко-Сеньорес, где «La Maravilla» будет ставить палатки и успокаивать животных. В то время Хуан Диего считал, что у него более важные дела, чем то, о чем думала Лупе. Как все четырнадцатилетние мальчики, Хуан Диего мечтал о геройстве – его вдохновляла «Прогулка по небу». (И конечно, Лупе знала, о чем думает ее брат; она могла читать его мысли.)