Уильям Тейлор - Просто гениально! Что великие компании делают не как все

.

Было бы смешно, если бы не было так (простите за каламбур) расчетливо. Но именно так работает экономика благоденствия победителя, и не только в банковской сфере. Действительно, беспрецедентный всплеск неравенства стал самым сложным препятствием для руководителей, особенно для тех, кто хочет добиться изменений с помощью союзников внутри и вне своей организации. Как руководителям призывать коллег искать новые возможности на рынке, делать то, чего не хотят делать другие, если в компании нет чувства общности? Как взывать к коллективному гению и создавать среду, в которой, выражаясь словами Линды Хилл, «люди хотят и могут много работать над решением новаторской задачи», если при этом позволительно оставлять себе непропорционально большую долю прибыли от новаторских решений?

Тим О’Райли, один из самых влиятельных теоретиков эпохи интернета, любит повторять, что успешные компании «создают больше, чем получают». Иначе говоря, организации, способные максимально вовлечь сотрудников в общее дело и за счет этого потрясти рынок, — это те, где работники получают честную долю от того, что они помогают создавать.

В Кремниевой долине это, разумеется, догмат веры, там стартапы распределяют акции среди всех сотрудников, отчего возникают культурные клише в виде романтических историй о молодых интернет-миллионерах и искателях, вплоть до создания сериала «Кремниевая долина». Так, не прошло и 15 лет после первичного публичного размещения акций Microsoft, как среди ее сотрудников появилось приблизительно 10 000 миллионеров. Пусть Билл Гейтс и стал одним из богатейших людей в истории, но тысячи его счастливчиков-коллег разделили богатства, которые помогали создавать. Наутро после размещения акций Twitter 2300 сотрудников получили опционы в общей сумме на 3,8 миллиарда долларов. Это 1,68 миллиона долларов на человека . А кто не помнит историю везучей массажистки Бонни Браун, откликнувшейся на объявление стартапа под названием Google, который расплатился с ней акционерным опционом? Через пять лет женщина ушла из компании мультимиллионером и основала фонд помощи христианскому духовенству по всему миру6

.

Я не жду, что все компании будут работать как стартап, превращая молодых инженеров (и удачливых массажисток) в миллионеров. Однако логика распределения богатств в Microsoft, Twitter и Google не ограничивается Кремниевой долиной. Проще говоря, компании производят больше идей и создают больше ценностей, когда больше людей садятся за стол и получают кусок пирога. «Многочисленные исследования показывают, что работники компаний, в которых сотрудники получают значительную долю капитала, более продуктивны и изобретательны, лучше удерживают персонал и увольняют людей с меньшей готовностью, — отмечает британский журнал Economist в статье “Превратить рабочих в капиталистов”. — При этом есть одно “но”. Часто на результате сказывается владение сотрудниками акциями компании»7

.

Иначе говоря, благоденствие победителя — не только неприемлемый способ организовать экономику, но и плохой вариант руководства компанией. Какова же альтернатива? Первое представление о другом возможном подходе я получил лет десять назад в Грин-Бее (географически и культурно долгий путь из Кремниевой долины), куда приехал на встречу с компанией KI, производящей офисную мебель с 1941 года. Ричард Реш пришел в компанию в 1965 году и в 1983-м стал CEO тогда еще небольшого (45 миллионов долларов с продаж в год), ничем не примечательного производителя бюджетных товаров, вроде металлических складных стульев. Сегодня компания имеет 3000 сотрудников, доход 800 миллионов долларов и заслуженную репутацию поставщика изящной мебели для клиентов серьезных отраслей, начиная с вузов и больниц, заканчивая компаниями высоких технологий, среди которых Microsoft, Amazon и Facebook.

Как мне объяснил Реш, новый образ KI был бы невозможен без преобразования структуры его руководства. Спустя несколько лет после назначения CEO он спланировал передачу капитала от небольшого круга руководителей высшего звена персоналу (сам он по-прежнему владеет примерно половиной акций). Так тысячи людей — начальники и рядовые сотрудники — стали полноправными владельцами предприятия. Они лично пользуются богатством, в создании которого принимают участие. Когда компания выигрывает, выигрывают все.

А она выигрывает. Внешние инвестиционные банки проводят ежегодную оценку, согласно которой KI имеет ценность публичной компании. В 1990 году, через несколько лет после перехода в собственность рабочих, одна акция оценивалась в 3,8 доллара. В конце 2004 года, после долгого бума на многих целевых рынках KI, акции компании стоили 27 долларов за штуку. За 14 лет акции поднялись в цене почти на 15%, что для производства впечатляюще уже само по себе, особенно для такого конкурентного и чувствительного к курсу ценных бумаг, как изготовление офисной мебели. К 2015 году, даже после всех потрясений и глобального спада, болезненно сказавшегося на мебельном бизнесе, акции KI стоили 43,5 доллара. Компания расширяется за счет выхода на рынки Индии, Китая и другие, что служит хорошим предзнаменованием для будущего повышения цен на акции8