Ахто Леви - Улыбка Фортуны

Вершиной его карьеры оказался террариум, где он ухаживал за удавом, кормил его живыми кроликами. Кормиться за счет удава, конечно, не было возможности, но зато и волноваться за здоровье этого гада нужды не было, ибо удав обладал проницательностью лучшего терапевта и никогда не страдал непроходимостью, потому что никогда не ел испорченной пищи: он только глянет в глаза кролику — и уже все знает о здоровье своей жертвы. Кроме удава Серый должен был следить за крокодилом. Этот крокодил его здорово подвел: Серый проворонил двух граждан, выливших крокодилу в бассейн поллитра водки. Серого еще пробовали в обезьяннике, но здесь обитатели были настолько скандальные, что хоть милицию зови... Что с них возьмешь: звери — звери и есть. Не понравилось все это Серому Волку, и решил он податься куда-нибудь из зоопарка, но возник вопрос — куда?

Наблюдая за жизнью зверей, в царстве которых почетом и уважением пользуются сильные, завидуя льву, в сравнении с которым заяц или волк — полное ничтожество, Серый решил отыскать способ вырасти не только в собственных глазах, но вообще в глазах рода человеческого. Заяц при всем своем желании не может стать львом, человек же устроен так, что часто непонятно, когда он заяц, а когда лев, во всяком случае в каждом человеке спит лев, нужно только постараться разбудить его.

Решающую роль в его дальнейшей жизни сыграли «Записки Серого Волка». Однажды зоопарк посетил известный столичный журналист. Серый подошел к нему именно в тот момент, когда журналист со своей свитой стоял у верблюжьего загона и одна рыженькая остроносая дама громко гадала — плюнет в него верблюд или постесняется. Они не знали, что верблюд был хорошо воспитан. С этого объяснения и началось знакомство. Шагая от клетки к клетке, Серый рассказывал журналисту все, что было ему известно об их обитателях. Закончив осмотр, он скромно признался в существовании своих тетрадок и желаний показать их кому-нибудь. На что журналист сказал, что читать ему эти тетради некогда, но в принципе ему интересно, и если Серый принесет их в гостиницу, он с ними познакомится, посмотрит, что там такое.

На следующий день утром, когда Серый пришел в гостиницу, чтобы получить обратно свою тетрадь, он застал рыжую даму и журналиста сидящими с опухшими лицами у стола, уставленного приспособлениями для дегустации местных вин. Хотя было видно, что занимались они всю ночь чем угодно, только не чтением дневников Серого Волка, известный журналист тем не менее сказал, что он с ними «бегло» ознакомился, что для тщательного их изучения времени было маловато, но что «зерно» в них он как будто нашел и поэтому нужно их подчистить заново, то есть читаемым почерком переписать и... если когда-нибудь случится быть Серому Волку в Москве, он их с удовольствием еще раз посмотрит. Мимоходом он дал Серому адрес своего учреждения в Москве, и на этом аудиенция окончилась.

Прошло полгода, и время это Серый провел не сложа руки. Неизвестно, какие претензии мог бы ему высказать слон, умей он говорить, но директор зоопарка записал в его трудовую книжку: «Уволен за систематические прогулы» именно в тот день, когда Серый закончил переписку своих записок.

Первые шаги

Морозным декабрьским днем Серый прибыл в Москву в самом лучезарном настроении, несмотря на то, что одет был в тонкий плащ на рыбьем меху, а денег имел в кармане три рубля. Выскочив из здания вокзала, как огурчик из бочки, он шустро побежал искать нужное ему литературное учреждение, расспрашивая о нем встречных. Он сравнивал себя с одним из бальзаковских героев, прибывших в Париж, чтобы покорить этот город. Тот был молод, беден, тщеславен и робок, знал о жизни немного, но сам себе нравился, а еще он нравился женщинам.

Москва, ревя моторами, мчалась навстречу Серому, втягивала в веселую разноголосую толпу, толкала в спину чьими-то локтями на переходах, а он все шел и смотрел на нее, как на женщину, и прикидывал, с какой бы стороны к ней подкатиться. Хотя он уже вышел из того возраста, когда верят в чудеса, ему все же представлялось, что вот вдруг на шею ему бросается красавица, залитая слезами, целует его, говорит: «Мой дорогой, ты нашелся!» Потом выясняется, что она ошиблась, приняла за другого, но... События все равно продолжают развиваться в его пользу. Или же такое: около него падает пожилой человек почтенной наружности. Серый поднимает его, помогает добраться до дома, где его оставляют пить чай. И тут выясняется, что пожилой человек — председатель горисполкома, у него шикарная квартира, милая жена с умными глазами и дочь — существо избалованное, но... События опять развиваются в его пользу. Примерно таким образом он разматывал свою мысль, и она, словно нитка с катушки, тянулась до тех пор, пока ему не встретился человек, знающий, где расположилось необходимое ему литературное учреждение.