Unknown - o c7c818a920faa7f9

отплевываются от преданий старой пиитики; они не упускают ни одного случая

посмеяться над Аристотелем и Буало и заявить свое собственное превосходство

над ложноклассическими теориями, а между тем именно эти одряхлевшие предания

составляют до сих пор все содержание эстетических приговоров. Эстетикам и в

голову не приходит, что трагическое происшествие почти всегда бывает так же

глупо, как и комическое, и что глупость может составлять единственную

пружину разнообразнейших драматических коллизий. Как только дело переходит

от простой беседы к уголовному преступлению, так эстетики тотчас приходят в

смущение и спрашивают себя, кому же они будут сочувствовать и какое

выражение изобразят они на своих физиономиях - ужас, или негодование, или

глубокую задумчивость, или торжественную грусть? Но вообще надо им найти, во-первых, предмет для сочувствия, а во-вторых, возвышенное выражение для

собственной физиономии. Иначе нельзя и говорить о трагическом происшествии.

Однако что же в самом деле, думает читатель, ведь не смеяться же, когда люди

лишают себя живота или перегрызают друг другу горло? О, мой читатель, кто

вас заставляет смеяться? Я так же мало понимаю смех при виде наших

комических глупостей, как и возвышенные чувства при виде наших трагических

пошлостей; совсем не мое дело и вообще не дело критика предписывать

читателю, что он должен чувствовать; не мое дело говорить вам: извольте, сударь, улыбнуться, - потрудитесь, сударыня, вздохнуть и возвести очи к

небу. Я беру все, что пишется нашими хорошими писателями, - романы, драмы, комедии, что угодно, - я беру все это как сырые материалы, как образчики

наших нравов; я стараюсь анализировать все эти разнообразные явления, я

замечаю в них общие черты, я отыскиваю связь между причинами и следствиями и

прихожу таким путем к тому заключению, что все наши треволнения и

драматические коллизии обусловливаются исключительно слабостью нашей мысли и

отсутствием самых необходимых знаний, то есть, говоря короче, глупостью и

невежеством. Жестокость семейного деспота, фанатизм старой ханжи, несчастная

любовь девушки к негодяю, кротость терпеливой жертвы семейного самовластия, порывы отчаяния, ревность, корыстолюбие, мошенничество, буйный разгул, воспитательная розга, воспитательная ласка, тихая мечтательность, восторженная чувствительность - вся эта пестрая смесь чувств, качеств и

поступков, возбуждающих в груди пламенного эстетика целую бурю высоких

ощущений, вся эта смесь сводится, по моему мнению, к одному общему

источнику, который, сколько мне кажется, не может возбуждать в нас ровно

никаких ощущений, ни высоких, ни низких. Все это различные проявления

неисчерпаемой глупости.

Добрые люди будут горячо спорить между собою о том, что в этой смеси

хорошо и что дурно; вот это, скажут, добродетель, а вот это порок; но

бесплоден будет весь спор добрых людей, нет тут ни добродетелей, ни пороков, нет ни зверей, ни ангелов. Есть только хаос и темнота, есть непонимание и

неуменье понимать. Над чем же тут смеяться, против чего тут негодовать, чему

тут сочувствовать? Что тут должен делать критик? Он должен говорить обществу

и сегодня, и завтра, и послезавтра, и десять лет подряд, и сколько хватит

его сил и его жизни, говорить, не боясь повторений, говорить так, чтобы его

понимали, говорить постоянно, что народ нуждается только в одной вещи, в

которой заключаются уже все остальные блага человеческой жизни. Нуждается он

в движении мысли, а это движение возбуждается и поддерживается приобретением

знаний. Пусть общество не сбивается с этой прямой и единственной дороги к

прогрессу, пусть не думает, что ему надо приобрести какие-нибудь

добродетели, привить к себе какие-нибудь похвальные чувства, запастись

тонкостью вкуса или вытвердить кодекс либеральных убеждений. Все это мыльные

пузыри, все это дешевая подделка настоящего прогресса, все это болотные

огоньки, заводящие нас в трясину возвышенного красноречия, все это беседы о

честности зипуна и о необходимости почвы {16}, и ото всего этого мы не

дождемся ни одного луча настоящего света. Только живая и самостоятельная

деятельность мысли, только прочные и положительные знания обновляют жизнь, разгоняют темноту, уничтожают глупые пороки и глупые добродетели и, таким

образом, выметают сор из избы, не перенося его в уголовную палату. Но не