Лебон Г. - Психология толп

тора и руководителя революции. Единогласно и также под шум аплодисментов правая, соединившись с левой, вотирует

наихудшие декреты революционного правительства. Единогласно и при восторженных криках энтузиазма и заявлениях

горячего сочувствия Коло д’Эрбуа, Кутону, Робеспьеру Конвент при помощи произвольных и множественных избраний

удерживает на своем месте человекоубийственное правительство, которое ненавидят одни за свои убийства и другие —

за то, что оно стремится к их истреблению. Равнина1 и Гора, большинство и меньшинство, кончили тем, что согласились

вместе содействовать своему собственному самоубийству. Двадцать второго прериаля Конвент в полном составе под-

ставил свою шею и восьмого термидора, тотчас же после речи Робеспьера, он опять подставил ее»2.

Картина эта, пожалуй, может показаться слишком уж мрачной, но? тем не менее, она верна. Парламентские собра-

ния, достаточно возбужденные и загипнотизированные, обнаруживают точно такие же черты; они становятся похожими

на непостоянное стадо, повинующееся всем импульсам. Следующее описание собрания 1848 года, сделанное Спюлле-

ром, парламентским деятелем, демократические убеждения которого несомненны, заимствовано мною из «Revue Littйraire» как очень типичное. Оно изображает все преувеличенные чувства, свойственные толпе, и ту чрезмерную из-

менчивость, которая дозволяет толпе в несколько мгновений пройти всю шкалу самых противоречивых чувствований,

«Раздоры, подозрения, зависть и попеременно — слепое доверие и безграничные надежды довели до падения рес-

публиканскую партию. Ее наивность и простосердечие равнялись только ее всеобщей подозрительности. Никакого чув-

ства законности, никакого понятия о дисциплине; только страхи и иллюзии, не ведающие границ, — в этом отношении

крестьянин и ребенок имеют много сходства между собою. Спокойствие их может соперничать только с их нетерпени-

ем, и свирепость их равняется их кротости. Это — свойство еще не вполне образованного темперамента и результат

отсутствия воспитания. Ничто их не удивляет, но все приводит в замешательство. Дрожащие, боязливые и, в то же вре-

мя, бесстрашные и героические, они бросаются в огонь и отступают перед тенью.

Им неизвестны следствия и отношения вещей. Столь же быстро приходя в уныние, как и в состояние возбуждения, склонные к панике, они всегда хватают или слишком высоко, или слишком низко и не придерживаются никогда долж-

ной меры и степени. Более подвижные, нежели вода, они отражают в себе все цвета и принимают все формы. Какую же

основу для правительства могли бы они составить?».

К счастью, необходимы особенные условия, чтобы все эти черты сделались постоянным явлением в парламентских

собраниях. Эти собрания становятся толпой лишь в известные моменты. В огромном большинстве случаев люди, со-

ставляющие их, сохраняют свою индивидуальность, и вот почему собрания могут издавать превосходные технические

1 Имеется в виду большинство в Конвенте, получившее название «болото» ( прим. ред. ).

2 22 прериаля I года по республиканскому календарю (нач. июня 1793 г.) были арестованы и на следующий день казне-

ны 29 депутатов-жирондистов; позже арестованы и казнены Дантон и «атеисты»; 8 термидора II года арестован Робеспьер

со своими сторонниками; 9 термидора (27 июля 1794 г.) они были казнены ( прим. ред. ).

90

законы. Правда, эти законы раньше были выработаны каким-нибудь специалистом в тиши кабинета, поэтому в сущно-

сти, они представляют собой дело одного индивида, а не целого собрания. И такие законы, конечно, всегда бывают са-

мыми лучшими и портятся только тогда, когда целый ряд неудачных поправок превращает их в коллективное дело. Дея-

тельность толпы всегда и везде бывает ниже деятельности изолированного индивида. Только специалисты спасают соб-

рания от принятия слишком беспорядочных и нецелесообразных решений, и в таких случаях специалист всегда является

временным вожаком. Собрание на него не действует, но зато он сам действует на него.

Несмотря на все трудности, сопряженные с их деятельностью, парламентские собрания все-таки являют собой луч-

шее, что до сих пор могли найти народы для самоуправления и, главное — чтобы оградить себя, насколько возможно, от

ига личной тирании. Разумеется, парламент является идеалом правительства, по крайней мере, для философов, мыслите-