Лебон Г. - Психология толп

лись к тому, чтобы ограничить личную свободу, и притом двумя способами: ежегодно издавалось множество постанов-

лений, налагающих стеснения на граждан там, где их действия прежде были совершенно свободны, и вынуждающих их

совершать такие действия, которые они могли прежде совершать или не совершать по желанию. В то же время общест-

венные повинности, все более и более тяжелые, особенно имеющие местный характер, ограничили еще более свободу

граждан, сократив ту часть их прибыли, которую они могут тратить по своему усмотрению, и увеличив ту часть, которая

от них отнимается, для нужд общественных деятелей».

Это прогрессивное ограничение свободы выражается во всех странах в следующей особой форме, на которую, од-

нако, Герберт Спенсер не указывает. Введение целой серии бесчисленных мероприятий, имеющих обыкновенно ог-

раничительный характер, необходимым образом ведет к увеличению числа чиновников, обязанных приводить их в

исполнение, и усилению их власти и влияния; эти чиновники, следовательно, прогрессивно стремятся к тому, чтобы

сделаться настоящими властелинами в цивилизованных странах. Власть их тем более велика, что постоянные пере-

мены правления нисколько не влияют на их положение, так как административная каста — единственная, усколь-

зающая от этих перемен и обладающая безответственностью, безличностью и беспрерывностью. Из всех же видов

деспотизма самый тяжелый именно тот, который представляется в такой троякой форме.

91

Постоянное изобретение таких ограничительных законов и постановлений, окружающих самыми византийскими

формальностями все малейшие акты жизни, роковым образом ведет к сужению все в большей и большей степени

сферы, в которой граждане могут двигаться свободно. Жертвы иллюзии, заставляющей их думать, что умножая зако-

ны, они лучше обеспечат равенство и свободу, народы ежедневно налагают на себя самые тяжелые оковы.

Но это не проходит для них даром. Привыкнув переносить всякое иго, народы сами ищут его и доходят до потери

всякой самостоятельности и энергии. Они становятся тогда пустой тенью, пассивными автоматами, без воли, без сопро-

тивляемости и без силы. Тогда-то человек бывает вынужден искать на стороне те пружины, которых ему не хватает.

Благодаря возрастающей индифферентности и бессилию граждан, роль правительств непременно должна еще больше

увеличиться. Правительства должны поневоле обладать духом инициативы, предприимчивости и руководства, так как

все это отсутствует у частных лиц; они должны все предпринимать, всем руководить, всему покровительствовать. Госу-

дарство в конце концов становится всемогущим провидением. Опыт учит, однако, что власть таких богов никогда не

бывает ни слишком прочной, ни слишком сильной.

Такое прогрессивное ограничение всякой свободы у некоторых народов, — несмотря на внешние вольности, порож-

дающие лишь иллюзию свободы — по-видимому, является последствием не только какого-нибудь режима, но и ста-

рости этих народов; оно представляет один из симптомов, предшествующих фазе упадка, которую не могла избежать

до сих пор еще ни одна цивилизация.

Если судить по наставлениям прошлого и симптомам, являющимся со всех сторон, то большинство наших современ-

ных цивилизаций уже достигло этой фазы крайней старости, которая предшествует упадку. По-видимому, такие фазы

имеют одинаково роковое значение для всех народов, так как в истории они повторяются часто.

Все эти фазы общей эволюции цивилизации нетрудно изложить вкратце, и мы закончим наш труд таким изложением.

Быть может, этот беглый обзор бросит все-таки некоторый свет на причины нынешнего могущества толпы.

Если мы проследим в общих чертах генезис величия и упадка цивилизаций, предшествовавших нашей цивилизации, то что же нам представится прежде всего?

На заре этих цивилизаций мы видим горсть людей разнообразного происхождения, соединившихся вместе благо-

даря случайностям миграций, нашествий и побед. Общую связь между всеми этими людьми, отличавшимися друг от

друга своим языком и религией, в жилах которых текла разная кровь, составляла полупризнаваемая власть одного

вождя. В таких смешанных скопищах людей в высшей степени развиты психологические черты толпы: временное

сцепление частиц, героизм, слабости, импульсивность и бурные чувства. Прочного в таком скопище нет ничего, это —