Unknown - ЕЕРОДИТЕЛИ

Ибо Гарри не солгал: Славку и впрямь было бы трудно с кем-то перепутать. Был ли он и впрямь так уродлив, как уверял брат - трудно сказать (я ведь так и не научилась разбираться в подобных материях!), - но, так или иначе, даже в полумраке, за мгновение, я успела оценить прелесть его лица - уникального и вместе с тем вполне обычного, очень похожего на то, что остается на сетчатке, если долго, не мигая, смотреть на какого-нибудь жгучего брюнета - например, моего брата Гарри, - а потом резко зажмуриться. Все, что у большинства из нас есть темного - волосы, брови, ресницы, радужки глаз - тут сверкало белизной, и наоборот - странно темной казалась докрасна воспаленная кожа... Короче, передо мной был самый что ни на есть типичный, классический альбинос. Стоит ли говорить, что паренек произвел на меня сильное впечатление; вот почему теперь, в нерешимости стоя за дверью, я смущалась и страшилась того, что должно произойти, втайне радуясь, что у меня, хоть Гарри об этом и не знает, уже есть кое-какой опыт в любовных делах.

Тут, кстати, в прихожей появился и сам Гарри: приплясывая на ходу, весело подпевая орущему в кухне покойному Фредди, он ловко катил перед собой дребезжащий фуршетный столик, уставленный винами, шампанским и всевозможной закусью (внизу ехала первым классом толстая нарядная дама - двухлитровая бутыль «Хеннесси»); увидев меня, он с шутливым изумлением приподнял брови:

- Ты чего стоишь тут, как бедная родственница?..

- Гарри, - сказала я, - ты великий маг. Как это тебе, интересно, удалось превратить утку в человека?!

- Возможностям моим нет предела, - скромно ответил Гарри, вкатывая столик в гостиную.

Вспыхнул свет; Славка, заморгав глазами, привыкшими к сумраку, загородил их ладонью, вскочил, оказавшись неестественно, болезненно длинным и костлявым, как скелет; двигался он тоже немного странно - как-то развинченно, словно у собранного из детского конструктора человечка разболтались гайки. Пожалуй, мелькнуло у меня в голове, мы с ним поладим… Вовремя подоспевшая Катя, по-королевски властно вытянув вперед обнаженную руку с пультом, заставила мерзостных «гумеров» затихнуть и замереть в нелепых позах.

- А это наша Ю-улечка, - протянул Гарри нараспев, обнимая меня за плечи и легонько подталкивая к молодому человеку, словно хотел сказать: «Совет вам да любовь». Альбинос плотоядно осклабился - это дало мне понять, что программу вечера от него не скрыли! - и глянул на меня сквозь растопыренные пальцы с явным любопытством:

- Вячеслав, - чинно, с достоинством представился он, выдержав секундную паузу… и вдруг разразился громким, отрывистым, каким-то истерическим гоготом; Гарри усмехнулся; Катя, закатив глаза и надменно встряхнув белыми волосами, испустила томный, выразительный вздох. А я не без легкой досады - в каком-то странном смысле Славка был уже мой ! - подумала, что эти два сноба могли бы если не из вежливости, то хотя бы из уважения ко мне скрыть свою слишком явную антипатию к «другу детства»… А, впрочем, к чему?.. Кате, похоже, было и невдомек, что именно в честь непривлекательного Славки, а вовсе не ради нее устраивается нынешняя вечеринка; сам альбинос тоже вряд ли об этом догадывался, но, судя по его довольной ухмылке, ему было хорошо - гораздо лучше, чем нам троим, вместе взятым, ибо мне тоже все еще было слегка не по себе. Силясь одолеть смущение, я уставилась на своего партнера в упор. В безжалостном свете люстры белки его глаз оказались нежнорозовыми, а радужные оболочки - мутно-белесыми. Он все еще моргал и щурился; шутка Гарри на тему того, что, дескать, несчастный ослеплен моей красотой, вызвала всеобщий смех.

- Ой! - закричала Катя, - включайте телевизор скорее, скорее! Сейчас президент будет говорить!..

И верно: за суетой-то мы и забыли, что до Нового Года осталось всего каких-то несколько минут!.. Никогда не терявшийся Гарри быстро и умело откупорил бутылку шампанского; увидев, что ему удалось-таки избежать казавшегося неминуемым выстрела пробкой в окно, Катя запрыгала, захлопала в ладоши и, завизжав от восторга, подставила бокал под укрощенную струю.

Меня же от одного только запаха этой кислятины замутило. Подобные муки я претерпевала каждый Новый Год, начиная с одиннадцати лет - именно столько было мне, когда мы с Гарри попробовали тошнотворный напиток впервые! - но обычно ухитрялась тем или иным способом отмазаться от тягостного ритуала. Теперь же интуиция подсказывала мне, что все отговорки будут бесполезны. Поэтому я решилась на маленькую хитрость: осторожно протянув руку, схватила початую бутылку пива, недальновидно забытую Славкой у подножия дивана… и, пользуясь всеобщей радостной суматохой, перелила ее содержимое в свой бокал; как я и ожидала, никто не заметил подмены.