Unknown - ЕЕРОДИТЕЛИ

- Лежать в больнице?.. В одной палате с трясущимися, гниющими заживо старцами?! А то, чего доброго, в коридоре…

- Ну что вы, Юлечка, роскошная, престижнейшая клиника, отдельный бокс с японским видеомагнитофоном (я закатила глаза), кнопочным телефоном и шелковыми шторами - и все полностью оплачено. Это Елизавета Львовна постаралась. (Вы знаете, Юлечка, кто у нее муж?.. Очень крупная шишка!). Да вы не печальтесь, моя прелесть, это займет-то всего дня три…

- Геронтология, значит, - задумчиво сказала я. - Сволочи.

Меня так и подмывало сообщить этим умницам из деканата, что их «уважаемый коллега», которого они вот так, походя, записали в глубокие старцы, делит со мной ложе наслаждения не менее трех раз в неделю - а иногда и по нескольку раз за один присест!! То-то бы они удивились, наверное!.. А ведь он даже не любил меня по-настоящему. Случись на моем месте кто другой, помоложе, он бы, наверное, только обрадовался подмене; я поняла это еще в самом начале нашей связи, когда однажды он назвал меня своим «эликсиром юности». Уходящая, утекающая сквозь сухие старческие пальцы молодость - вот что было его истинной страстью, идеей-фикс; в слепой погоне за ней он позволял себе становиться смешным и даже страшным, навязчиво ухаживая за молоденькими студентками и при случае покупая их благосклонность кругленькими «отлами» в зачетных листах. Он и в этот-то проклятый Центр Геронтологии согласился лечь лишь потому, что все еще надеялся повернуть время вспять… Иногда я думаю - как все-таки странно, что мой Влад, истинный «профи», квалифицированный медик и великолепный психолог-клиницист, мог так легко дать Смерти себя провести.

2

Несмотря на все те радужные, пионерски-бодрые тона, в которых профессор Калмыков обрисовывал мне предстоящее испытание, в глубине души он, конечно же, отчаянно трусил - и все прикидывал, не окажется ли деканатовский подарок Троянским конем? и не заставят ли его врачи, пригрозив смертельным исходом, отречься от излюбленных удовольствий - моей любви, например, или там компьютерных игр, коньяка, преподавания?.. Были у него, впрочем, и другие страхи, посерьезнее. Помню тот вечер, когда пугающая перспектива разлуки (все это время казавшаяся мне если не чисто гипотетической, то, по крайней мере, весьма отдаленной!) вновь напомнила о себе - на сей раз куда более реальным и зловещим образом: в виде черных окон в сетке расписания занятий для четвертого курса, куда мой взгляд упал случайно, по прошлогодней привычке (четкость и старательность штриховки выдавали твердую руку Елизаветы Львовны, замдекана); не успев еще толком осмыслить увиденное, я тут же со всех ног бросилась на четвертый этаж - поинтересоваться у Влада лично: что все это, собственно, значит?.. - А то, - ровным голосом отвечал профессор, сосредоточенно разворачивая на столе длинный лист «миллиметровой» бумаги с прыгающим на ней рисунком электроэнцефалограммы, - а то, Юлечка, что сегодня у нас с вами - прощальный вечер; пожелайте мне ни пуха, ни пера. - Он, оказывается, все это время скрывал от меня точную дату - боялся, видите ли, лишний раз травмировать мою психику…

Ну ладно, чего уж там - к черту; короче, в тот вечер мы с ним устроили «проводы» и нахлестались «Хеннесси» вдрызг. Тогда-то он, наконец, и признался напрямик, что ему, мол, слегка не по себе: опытным врачам наверняка предстоит обнаружить в его организме массу всевозможных красот - хорошо, если только тех, о чьем существовании он и раньше смутно догадывался (предпочитая, впрочем, особо о них не задумываться), - но, чего доброго, и тех, о которых он до сих пор не знал и, может статься, так никогда и не узнал бы без постороннего вмешательства. Помнится, как-то раз, затеяв в квартире ремонт, он отвернул в кухне дряхлый, вечно текущий водопроводный кран, чтобы призвать его к порядку; отвернуть-то отвернул, а назад привертеть не смог - слишком уж все там прогнило и проржавело, так что при первом же грубом прикосновении посыпалась труха, в которую, оказывается, давно уже превратился металлический корпус… в общем, в конце концов пришлось менять не один только кран, но и вообще всю сантехнику, и слесари недоумевали, как, на каких соплях все это до сих пор держалось. Ясно было одно - держалось, пока не трогали; вот так же, Юлечка, и человеческий организм… - и, кстати, раз уж мы заговорили о кранах, мой сегодня не заработает, и не пытайтесь, - у меня всегда так бывало в юности накануне экзаменов… - Тут-то меня впервые и охватило знобящее предчувствие недоброго: никогда раньше я не видела, чтобы Влад до такой степени чего-то боялся. Так, может… может, лучше отказаться?.. - Поздно! Дареному коню, Юлечка, пусть даже и Троянскому, в зубы не смотрят… будем надеяться, что медики поставят мне зачет аутоматом …