Unknown - ЕЕРОДИТЕЛИ

«Но я нравлюсь ему - я же вижу». С некоторых пор едва ли не ежевечерне он зазывал меня «в гости», то есть, конечно, к себе в кабинет, на чай с коньячком; мы оба умели плести разговор-«цепочку» - в отличие от разговора-«ожерелья», где отдельные бусины тем перемежаются томительными паузами; тихие, неторопливые, умные беседы затягивались, и к тому времени, как шестифрагментное оконное стекло отрез а ло нас от внешнего мира, превращаясь в тусклое зеркало, где нельзя было разглядеть ничего, кроме томных, замедленных движений наших странно двоящихся рук, мы с Владом успевали перейти на совсем уж интимный тон, - и я вдруг с досадой замечала, что он опять каким-то загадочным образом перехитрил меня, заставив взахлеб рассказывать о том, чего касаться я вовсе не хотела бы, - например, о моей детской дружбе с Гарри, названым братом; я злилась, удивлялась, а профессор знай себе посмеивался, добродушно советуя учиться у него методам «психологической раскрутки».

Многие исследователи, говорил он, считают метод беседы куда предпочтительнее анкетирования, наблюдения и опроса: так, по их мнению, испытуемый раскрывает себя наиболее полно, что обеспечивает высокую валидность и достоверность полученных данных. Я возражала: при всей своей бесспорной эффективности, сей метод имеет одну сложность, справиться с которой по силам только матерому «профи», - а, стало быть, новичкам на первых порах лучше его избегать: в беседе должны участвовать двое, - и психологу уже не спрятаться, как обычно, за щитом опросного листа, ему приходится раскрываться... Но Влад, дважды кандидат наук, был еще и опытным клиницистом: необходимость платить откровенностью за откровенность его вовсе не пугала - порой он даже слегка перебарщивал в этом, - и я, честно говоря, все чаще сомневалась, что его шокирующая готовность к обсуждению разного рода тонкостей мужской физиологии - это просто еще один прием ловкого профессионала с сорокалетним стажем («пятидесятилетним, - поправлял меня Владимир Павлович, - в нашем районном Доме Пионеров работал кружок юного психолога»).

И все-таки я старалась прислушиваться к его советам: я сама как интервьюер стала проще, менее сухой, более раскованной, - что в один прекрасный день увенчалось неожиданным успехом: я выполнила-таки экстравагантный Владов наказ, выяснив причину затянувшегося Ольгиного девичества. Оказывается, она с детства страдает таким сильным дефектом зрения, что все мужчины для нее всегда были… как бы это сказать… ну, в общем, на одно лицо… Когда я рассказала об этом профессору, тот похвалил меня, - а я вспомнила, что ведь с самого начала уловила в нас с Ольгой некое сходство, - и мне стало не по себе…

Но, как не крути, а это была победа - маленькая научная победа, которая вполне заслуживала, чтобы ее отпраздновали чин-чинарем; и вот однажды, поднявшись, как обычно, после занятий к профессору и стараясь хранить небрежный и спокойный вид, я спросила:

- Владимир Павлович, а как вы, кстати, относитесь к мороженому с жареной клубникой?..

Это был коварный заход; он сработал. На лице Влада, только что донельзя строгом и чопорном (он как раз сидел за компьютером, корпея над какой-то очередной статьей), вдруг появилось та самая до боли знакомая мне животная гримаса предощущения чего-то физиологически приятного, - точно мы с ним приплясывали на остановке в мороз и лютый ветер, а на горизонте вдруг показался трамвай. Миг спустя с трудом совладав с собой, он свел «домиком» седоватые кустистые брови и недоверчиво спросил:

- А разве такое бывает?.. -

- и снова не смог справиться с умильно-сладострастным спазмом, почти непристойно исказившим его лицо; похоже было, что в эту минуту он мысленно уплетает за обе щеки что-то необычное, но явно вкусненькое. Я скромно подтвердила:

- Значит, бывает...

Тогда профессор с любопытством поинтересовался:

- И где же вы ее нашли?.. Ну, эту самую жареную клубнику?..

Вот то-то и оно, где я ее нашла.

Крохотный ресторанчик «Джон-Ассиор», в трех минутах ходьбы от нашего здания, вообще-то не очень популярен - еще бы, вход с тихого, неуютного двора, да вдобавок не сразу и спустишься в полуподвал по узкой, крутой лестничке с шатучими ржавыми перилами, - но мы-то, студенты, недаром излазили здесь все окрестности еще на первом курсе, когда кафе «Пси» было вонючей столовкой, а успешно (или даже не очень) сданные сессии хотелось отмечать шумно и дружно, с помпой и пафосом, но за умеренную плату. С тех пор, правда, много воды утекло и появились новые оригинальные десерты, большую часть которых я не успела еще даже попробовать - так, меню листала, зондировала обстановку, прежде чем пригласить Влада в это симпатичное заведение. Ныне же стильно выщербленная кирпичная стена, увитая искусственным плющом, легкая эстрадная музыка и царящий в зальце приятный полумрак изящно обрамили наше первое настоящее романтическое свидание. Мой элегантный среброголовый спутник, за долгие годы преподавательской работы привыкший оценивать окружающий мир по пятибалльной шкале, тут же вознамерился выставить заведению «отлично», вместо зачетки потребовав у сумрачного официанта книжку меню. Интригующая «жареная клубника», шедшая первой строчкой в нашем заказе, оказалась всего-навсего хорошо разогретым клубничным вареньем, - что, впрочем, в сочетании с ледяным пломбиром приятно возбуждало; зато «блюдо от шефа» (куриная грудка, запеченная в тесте и политая терпким розовым соусом) заставило профессора сладко замычать и зачмокать от наслаждения, - да и красная полусладкая «Хванчкара», что греха таить, оказалась на высоте…