Unknown - untitled

свои книги, но я ничего не имею против. Чего я не люблю, так

это кратких телевизионных интервью, хотя они лучше всего

помогают продажам. Телевидение настолько же фальшиво, насколько радио нефальшиво. Оно создает ощущение, что эта

приятная интимная беседа проходит в уютной комнате, тогда

как на самом деле мы сидим в середине темного, холодного, похожего на пещеру склада с черными стенами и бетонным

полом, и пузатые мужики, от которых воняет, как от пепель-

ницы, прикалывают тебе микрофон. Сами люди, с которыми ты

имеешь дело на телевидении, не фальшивые, но твои отноше-

ния с ними фальшивы. Они основаны на лести, часто используе-

мой, чтобы скрыть истинные намерения продюсера или журна-

листа. Современная культура масс-медиа кажется мне похожей

на времена Людовика Шестнадцатого: утонченная вежливость, за которой скрываются эгоизм и обман.

А вот радио мне нравится. На радио у тебя есть время. Полу-

чить пятнадцать минут с ведущим, чтобы изложить свою

идею, а потом ответить на звонки, — я ценю такую возмож-

ность. И здесь, в стране Джесси Вентуры, существует много

тем для обсуждения в рамках ноубрау . В Институте искусства

Миннеаполиса проходит выставка «Звездных войн», и сотруд-

ники музея очень довольны посещаемостью. На радиостанции

классической музыки WCAL ведущий, который берет у меня

интервью, говорит, что ситуация в «Нью-Йоркере» под руко-

водством Тины Браун абсолютно соответствует нынешней

234

ситуации на этой радиостанции. Старая гвардия сопротивля-

ется переменам, жалуется на снижение стандартов при каж-

дой попытке привлечь молодых слушателей чем-то из обла-

сти поп-культуры. Джоэл Скалли, ведущий передачи на обще-

ственном телевидении Блумингтона, для которой я сегодня

записал интервью, сказал мне, что, по всей видимости, интел-

лектуалы смирились с дурным вкусом — рестлингом, порно-

графией, Дональдом Трампом — из-за Шума , который подоб-

ные темы поднимают. Я сказал, что происходит и обратный

процесс. В Чикаго во всех магазинах перевод «Беовульфа», сде-

ланный Симусом Хенли, был полностью распродан. Значит, высокоинтеллектуальные вещи принимаются мейнстримом.

Но и то и другое говорит о том, что важность вкуса в его сред-

нем элитарном понимании упала.

Поездки по стране для продвижения книги напоминают

мне древнюю схоластическую традицию viva vocе — «живого

голоса», через которую я прошел в Оксфорде. Там недоста-

точно было написать дипломную работу, нужно было еще

устно защитить ее, отвечая на вопросы аудитории, и вся твоя

писанина не могла тебе при этом помочь. Время от времени

кто-то заваливает диплом, отдав на суд аудитории софизмы

своей литературной логики. И поездка для продвижения

книги — коммерческий эквивалент того же самого процесса.

Разница лишь в том, что писателю противостоит не объек-

тивная критика, а сомнительные источники, непроработан-

ные герои книги и прочие недовольные, которые выскочат, как

черт из табакерки, именно тогда, когда ты объезжаешь страну с

чтениями.

Viva voce ноубрау я, похоже, нашел в ирландском баре «Роки

Салливан» на Двадцать восьмой улице в Нью-Йорке, где аме-

риканский писатель ирланд

ского происхождения Си Джей

235

Салливан (не имеющий к названию бара никакого отноше-

ния) организовал для меня чтения. Я выбрал отрывок из первой

главы, где иерархия «высокого» и «низкого» четко объясняется

на примере «Нью-Йоркера». Я читал этот же самый фрагмент

в модном местечке в центре города под названием «Хало», и он

неплохо подошел для местной тусовки. Но здесь, в «Роки Салли-

ван», где сидели в основном моряки, сошедшие на берег, чтобы

выпить пива и повеселиться, это было ошибкой. Я был похож на

богатого придурка. О чем я думал?!

Минут через десять после начала чтения, проплыв мимо

описаний «высокого» и «низкого» в мегасторе и достиг-

нув описания своей встречи с Бобом Готтлибом, я обратил

внимание на крупного парня зловещего вида у стойки, кото-

рый как-то странно дергался, словно я вызывал у него физи-

ческое отвращение. Он что-то говорил. Или это мне показа-

лось? Да, он пытался меня перебить. Он за кричал: «Скажи

что-нибудь настоящее! Давай же! Почитай нам стихи. Рас-

скажи что-нибудь настоящее!». Его лицо покраснело — от

алкоголя, или от гнева, или от того и другого. Его брови были