Unknown - [Zamaleev A.F.] Lekcii po istorii russkoi filosofi(BookFi.org)

В философии эмпириомонизма всякая объективация опыта была равносильна расщеплению сознания, т.е. возникновению интеллектуального дуализма, который порождает авторитарный фетишизм или, иначе, религиозное мышление. Борьба против "властных фетишей" как в сфере духа, так и в сфере социальности составляла внутреннюю потребность создателя эмпириомонизма. К таким властным фетишам он относил и "абсолютный марксизм", марксизм Плеханова, Ленина.

б) В.И. Ленин (1870-1924). Несмотря на внешний пиетет, отношение Ленина к марксизму было далеко от ортодоксальной почтительности, свойственной Плеханову. И если тем не менее он в философских спорах нередко принимал сторону Плеханова, то делал это исключительно в силу общности их ориентации на диалектический материализм, а не по причине полной уверенности в правоте первого русского марксиста.

Ленин не мог пройти мимо того факта, что марксистская философия оказалась в противоречии с новейшими открытиями в естествознании,

144

особенно в физике. Создатель этой философии Энгельс придерживался механистической трактовки сущности материи, т.е. сводил материю к телесности, веществу 4. В конце XIX в. наука пришла к выводу, что реальное бытие вовсе не сводится к одной только телесности, к атомам, а имеет еще и некое энергийное состояние ("поле"), может существовать и распространяться в пространстве независимо от вещественного объекта. Это открытие побудило многих ученых не только отвергнуть материализм ("материя исчезла"), но и стать на позиции субъективного идеализма ("материя есть плод чистой мысли"). Началось брожение и в рядах русских марксистов. Одни, как, например, Плеханов, ударились в апологию "материалистического взгляда" Энгельса на том основании, что "нельзя быть марксистом, отрицая философскую основу марксизма", другие, подобно Богданову, пошли на сближение с махизмом, эмпириокритицизмом. Ленина не устраивал ни тот, ни другой варианты: Богданова он осудил за "философские злоключения", Плеханова - за неумение отличить "метод Энгельса" от "той или иной буквы у Энгельса". Решение проблемы он видел не в отходе от диалектического материализма и не в оправдании его конкретной исторической формы, а в ревизии "натурфилософских положений" Энгельса, в развитии "революционной сути" диалектического материализма применительно к современному естествознанию.

Согласно Ленину, "исчезновение материи" - это всего лишь очередной миф идеалистической философии; исчезает не материя, а существующий предел наших знаний о материи, исчезают такие ее свойства, которые раньше казались абсолютными, неизменными. В материи всегда сохраняется некая постоянная константа, не колеблемая никакими открытиями в науке. Эта константа не онтологического, а гносеологического характера: "...единственное "свойство" материи, с признанием которого связан философский материализм, есть свойство быть объективной реальностью, существовать вне нашего сознания". Ленина не смущало то, что свойство объективности касалось не сущности вещей самих по себе, а только их отношения к сознанию, ощущениям. Ему важно было другое: если сущность, или субстанция материи относительна, релятивна, то ее независимость от человеческого сознания вечна и неизменна. Материя вновь обретала отторгнутый от нее ранее физикой атрибут абсолютности, освобождаясь заодно от каких бы то ни было колебаний и тенденций в научном познании. Налицо была предпосылка догматизации материализма, превращения его в чисто идеологический инструментарий.

На основе гносеологического критерия Ленин подходил и к разработке диалектики. В отличие от Плеханова, трактовавшего диалектику в аспекте "скачкообразного" развития, беря ее как "сумму

145

примеров" ("то же у Энгельса", добавлял Ленин), он видел в ней прежде всего "закон познания (и закон объективного мира)". Плеханов, отмечал Ленин, не обратил внимания на то, что "диалектика и есть теория познания (Гегеля и) марксизма", а стало быть, философского материализма. Однако Ленин учитывал полемику вокруг гегелевского метода в социал-демократическом движении. "Логику Гегеля, - писал он, - нельзя принимать в данном виде; нельзя брать как данное. Из нее надо выбрать логические (гносеологические) оттенки, очистив от Ideenmystik: это большая работа". Для Ленина это означало - "читать Гегеля материалистически", т.е. выкидывая "большей частью боженьку, абсолют, чистую идею etc." 5. В результате оставалась сугубо прагматическая гносеологическая схема: