Иртенина Наталья - Культурный слой

Что конкретно хорошего в моем отказе продаваться чужому дяде, я догадался минут пятнадцать спустя. Юрпредставитель «Авалона» приволок с собой целую компанию и в нужный момент материализовал ее в моей лавке. Правда, все не влезли и несколько голов торчали в окнах. В этой шайке имелась пара молодых, зубастых ментов с дубинками, два судебных пристава со своими шустрящими приставками и один судья с одышкой и папкой в потной подмышке. Судилище было скорым и неправым. Мой отказ, как следовало думать, позволял «Авалону» не тратиться на приобретение «торговой точки», а на вполне законных основаниях пограбить меня. Молодые зубастые не спускали с меня глаз, боялись пропустить момент для пресечения неуважительного отношения к закону. Приставы, ссылаясь на присутствующего представителя пострадавшей стороны (я не сразу сообразил, что пострадавший – это холеное мурло), разъяснили мне мою вину. Я похищал чужое имущество. Очень удивившись, я попросил адвоката. Одна из приставок с теплотой в голосе объявила, что бесплатный адвокат в гражданских тяжбах не положен. А наемного у меня не было. Далее я узнал о том, как незаконно присваивал книжную продукцию с добывающих зон, на которых право добычи оной продукции полностью принадлежит «Авалону». В доказательство у меня перед носом потрясли листками бумаги. Копии договоров «Авалона» с зонами добычи. Числа на всех стояли давнишние, но печати, кажется, еще просохнуть не успели. Жабродышащее смотрело на меня честными глазами, преисполненное торжества свободной конкуренции и гордости за свою работу. Приставы сделали единственно возможный вывод, присовокупив его к обвинению: я подкупал охрану добывающих зон, чтобы незаконно промышлять там. И выжидательно повернулись к судье. Потеющий судья буркнул, что ему все ясно, сел за прилавок, раскрыл свою папку и извлек бумагу. Что-то накарябал на ней и зачел судебное решение. Конфискация контрафактной продукции, лишение лицензии на книготорговую деятельность, выплата компенсации пострадавшей стороне, шесть месяцев исправительно-трудовых работ либо штраф в размере моего полугодового дохода, оплата судебных издержек.

Более бездарного способа стать нищим я не знаю. Лучше бы я в казино продулся в пух, была у меня такая возможность однажды. По крайне мере, вышло бы красиво.

После всех выплат мой счет в банке обнулился и наличные капиталы вошли в минус. То есть пришлось еще, чтобы не сесть в тюрьму, разобрать осиротевшую лавку на стройматериалы и загнать не торгуясь. Отдав последнюю крышку, я пошел к Харитону и напился с ним его самогоном до зеленых тараканов. А на столе у нас, помню, между хлебных корок плясали крысы-акселератки.

III.

Из большого осколка зеркала на меня смотрел очень несчастный глаз, страдающий под фиолетовыми наплывами сверху и снизу. Другого глаза на поверхности лица вообще не было. Губы, кажется, тоже пропали. Во всяком случае, трудно было что-то разобрать в этом смятом куске темно-красного пластилина, который всего полдня назад был моей личностью. Ребра я уже ощупал, вроде бы целы. Но поясницу ломит, как у хронического нефрозника. Били, уроды, профессионально, по почкам. Вот тебе, бабушка, и символ мира. Ароматическое, блин, так его, топливо. Сходил, полюбовался на плантацию моховой плесени в утренней зорьке. Харитон, мерзавец, идею подкинул. На духу самогонном…

В наше время умереть с голоду – это надо очень постараться. Выработка культурного слоя сейчас происходит быстро, если не сказать торопливо – общество потребления требует своего. Свежая культуромасса буквально в несколько дней переходит в категорию отработанной. Охрана снимает оцепление, участок получает статус социального. То есть на нем совершенно свободно могут пастись инвалиды, пенсионеры и другие нищие. Соцобеспечение давало им право не платить за найденный товар, если они желали взять его себе, а не пускать в коммерческий оборот.

Раньше найти на отработках можно было немного – тухлые фрукты-овощи, закаменевший хлеб в зеленой упаковке плесени, вздувшиеся консервы, гнилое тряпье и дырявые валенки. Короче, то, что совсем не годилось в оборот. Сейчас времена иные. Из-за все той же спешности выработки слоя многое остается незамеченным. Особенно если рабочие – ленивые халтурщики. Родителям моим, например, давно пенсионерам, часто попадались шоколадные батончики, упаковки арахиса, йогурт, плавленные сырки, консервы с кошачьим и собачьим кормом. Не говоря уже о разнообразных непродуктовых мелочах, вроде почти целых тапочек, носков и разной бижутерии. На иных таких участках можно было за день «намыть» окурков на целую пачку и продать за хорошие деньги. Кстати, деньги, вернее болванки, бутылочные крышки, тоже находились, правда, в меньшем количестве. Все-таки за них платили больше, и коробейники вострили на крышки глаз.