Иртенина Наталья: Культурный слой

Я повернулся к Харитону с желанием реабилитироваться за всю эту ахинею, бездарно вываленную на ни в чем не повинного ребенка. «Вообще-то я думаю, что у собак не было никаких причин превращаться в людей. Они и без этого наверняка были жизнью довольны. Чего у них не было для счастья из того, что есть у нас? Только либеральной экономики. Так ведь они и не могли знать о ней заранее. Так что не было никаких предпосылок для эволюции». – «А с другой стороны, – задумчиво вставил Харитон, – могли ведь и другие культурные ареалы самозародиться. Случайно». И тут я, сам от себя не ожидая, брякнул: «Ага. Там образовались иноземляне, потом они стали сверхразумными и начали экспериментировать с фауной. В результате в соседнем ареале появились мы». – «А этих иноземлян кто наэкспериментировал?»

И мы, не сговариваясь, остановились и оба посмотрели в сторону Крепости. Хоть зарежьте меня, не знаю почему. Хотя, как только мы туда посмотрели, я сразу понял, что эта мысль всегда сидела у меня в подсознании. Насчет творческих усилий мыслящей личности по созданию себе подобных тварей. Уж очень эти батюшки из Крепости не от мира сего. И сокровище их тоже.

В закатном смеркании Крепость возвышалась над территорией огромной черной глыбой. Хотя по прямой до нее было несколько километров (половина этого расстояния – дикая земля), создавалось зябкое, неуютное впечатление нависания ее над нами. Харитон звонко размазал комара по щеке и выразил наше общее чувство: «Не верю я, что Крепость часть ареала. Никогда ею не была. Я же не кретин, чтобы верить пропаганде, которую юшники сочиняют». – «Они сами в нее верят. Но я думаю, они не всё врут. Скорее просто не знают, что правда, а что нет. Как и мы все».

Супруга Харитона с детьми ушла далеко вперед, и мы потопали догонять их. Пропаганда действительно так глубоко вросла в общественный быт, что я бы не рискнул отделять котлеты от мух. Темные века реально присутствовали в истории. Об этом свидетельствовали остатки каменной кладки, часто встречающиеся на территории. Циклопические сооружения, наводившие в тоталитарные времена ужас на население, были разрушены сравнительно недавно. Их завалили культурным слоем, но куски стен все равно кое-где торчат, как пеньки сгнивших зубов. То и дело на них натыкаешься. Эти каменные реликты и Крепость – явления одного порядка, хотя, вероятно, не вполне одно и то же. Темные века пришли в ареал пару десятков столетий назад и воцарились надолго. Это было время религиозного фанатизма и круглого невежества, когда начали уничтожать культурный слой. Почти полностью уничтожили, пока умные люди не сообразили, что происходит что-то совсем не то, из ряда вон. Тогда началось Возрождение. Сперва на Западе, потом потихоньку, с большим опозданием и к нам новые веяния добрались. Только Крепость на самом отшибе осталась. Здесь ведь проходит граница ареала, дальше на север ничего нет. А может быть, она уцелела как раз потому, что батюшки – это другая форма разума, совсем другой культурный ареал, и для нас они – чужие… Не знаю, вопрос это или утверждение. Но если Харитон думает так же, а кроме нас с ним найдется наверняка еще пара десятков таких же, то это кое о чем говорит.

Вот и флормазоны о то же самое зубы точат. В книжке про них это описано так, если мне память не отшибло: «Они ведут борьбу с мистическим врагом, скрытым за высокими толстыми стенами, присутствие которого в мире не дает расцвести «розе мира», великой святыне, скрытой в толще культурного слоя, утраченной, но не навсегда – она вновь будет обретена, когда придет расцвет…» Все-то у них скрытое. Но если убрать туманные метафоры, в остатке будет одно – высокие, толстые стены. И эти стены чему-то там в мире мешают. Ничего себе фигня, а?

Знать бы, что такое эти батюшки с моей Маркой сотворили, изверги. Я ведь тоскую по ней. Вспоминаю ее одуряюще прекрасное тело. Ни одна другая в голову нейдет.

***

Это воскресенье, как я потом понял, было последним днем моей независимой, полной волнующих альтернатив жизни. А пикник на природе – ее поминками. Дальнейшее посыпалось со злостной предсказуемостью, по закономерной программе ошибочного выбора. Что называется, от сумы до тюрьмы. Меня заставили совершить то, чего я успешно избегал всю жизнь, – сделать этот чертов выбор. С самого начала я знал, что он будет ошибочен.

Жабродышащее мурло явилось, как обещало, в понедельник. Мы обменялись парой вежливых реплик. «Значит, нет?» – «Значит, нет». – «Очень хорошо».