Санин Евгений - Иду на вы

Главный хан взял шелковую веревочку и неторопливо завязал на ней три узелка. Показав ее всем, он жестом отпустил быстро надевшего свою серебряную личину Белдуза и, еще раз посмотрев на очаг, устало прикрыл глаза. Что для него каких-то три дня, когда перед ним вот-вот начнет расстилаться, еще более огромная и бескрайняя, чем сама эта Степь – вечность…

7

Великий князь взял протянутую ему грамоту и осмотрел печать…

- …Ну, вот и всё!

Святополк размашисто подписал очередной лист пергамента, который подсунул ему писарь, и устало взглянул на Мономаха:

- Я думал, мы попируем с тобой. А тут вот чем пришлось заниматься… Вечер, ночь, день, опять ночь на исходе…

- Ничего, брат! – Мономах, казалось, не ведал усталости. Он был радостно возбужден. – Зато столько дел сделали!

- Еще бы! Приказы по кузницам, корабельщикам, пекарям, плотникам… - простонал Великий князь и, разгибая свое большое тело, с хрустом потянулся. - Голова уже кругом идет!

- А как иначе? Времени-то в обрез, а сколько еще успеть надо! Зато теперь у нас пешцы не как встарь, кто с чем, а с боевыми копьями да щитами пойдут! Ладьи по Днепру людей повезут! Обозы, наполненные всем необходимым в Степи, за нами потянутся!

В дверь гридницы осторожно постучали.

- Ну, чего там еще? – поморщился князь.

- Гонец из Полоцка! – доложил младший дружинник.

- Что-о? Откуда?!– не поверил Святополк и оглянулся на Мономаха. – Сорок лет Ярославичи со Всеславом воевали. А тут от его сына?! С честью? Впусти!

Младший гридь широко распахнул дверь.

В гридницу вошел донельзя усталый, запачканный дорожной грязью до самого шлема, воин.

- Ну, и чего ты привез? – с напускной строгостью накинулся на него Святополк.

- Послание… князя своего… Давыда Всеславича… князь на словах велел передать – рад, счастлив, готов с вами идти до конца! – с трудом ворочая от усталости языком, промолвил гонец.

- Хм-мм… до конца!..

Великий князь взял протянутую ему грамоту, осмотрел печать и, сорвав ее, углубился в чтение.

- Что пишет? – заглядывая ему через плечо, живо заинтересовался Мономах и радостно воскликнул: - Ну, вот видишь, даже бывший наш враг согласен! И… уже выслал дружину?!

- Да, и это - уже третья такая грамота! – с уважением покосившись на брата, кивнул Святополк, до которого только сейчас, возможно, начал доходить размах того дела, на которое подвигнул его Мономах.

А тот радовался, как в дни ранней юности, когда не легли еще на его плечи бремена княжеской власти.

- Мчат, мчат гонцы, загоняя коней! Вся Русь поднимается! – повторял он, и вдруг ахнул: - А мы, за множеством дел, в Смоленск еще никого не послали!

- У меня нет гонцов! Одни в пути, а тех, что вернулись, теперь не поднимешь! – предупредил Святополк.

- Ничего, своего личного отправлю! – успокоил его Мономах. - Эй, - подозвал он младшего дружинника. – Ну-ка позови сюда Доброгнева! - и, уже обращаясь к игумену, спросил: - Грамота хоть готова, отче?

- А как же? – позевывая в кулак, подошел тот. - Слава Богу, заранее написал!

Вошедший гонец, рослый, почти как Святополк, и такой же бородатый, низко поклонился князьям.

- Хороший у тебя гонец! – с завистью заметил Мономаху великий князь. – Настоящий богатырь.

- А он и есть богатырь! – усмехнулся тот. – У меня все гонцы крепкие. И мечом, и щитом владеют не хуже дружинника, а этот… Как я узнал однажды, что он в дозоре с целым отрядом половцев не побоялся схватиться, да увидел его, с тех пор для самых важных дел при себе держу. Ну что богатырь, стоишь? На, читай! Знай, что везешь!

Гонец, шевеля губами, привычно ознакомился с грамотой, которую показал ему игумен, и просветлел лицом.

- Запомнил? – спросил Мономах.

- Еще бы! Такую грамоту не запомнить! А что забыл – по дороге вспомню! – радостно отозвался он.

- Тогда запечатывай, отче!

Игумен достал из мешочка свинцовую заготовку, взял щипцы с двумя матрицами и, морщась от усилия, скрепил грамоту печатью с изображением святителя Василия Великого, имя которого во святом крещении носил Мономах, и надписью: «Господи, помози рабу Твоему Василию».

- Свою печать тоже поставишь? – с готовностью протянул брату грамоту Мономах, но тот только устало махнул рукой:

- Одной твоей хватит! И так едут!

- А коли так… - Мономах, поцеловав печать, весомо вручил грамоту гонцу и показал ему рукой на дверь: - Тогда поспешай с Богом!

Гонец снова поклонился князьям, быстрым шагом вышел из гридницы, затем, грохоча по ступеням крыльца, из терема и, сев на коня, поскакал по улицам просыпающегося стольного града Киева.