Andrew - o c24ec28d571a6d65

- Отец покойный был торговцем, и меня научил языкам, - объяснил молодой человек.

- Акцент у вас, конечно, есть, но это не страшно, - пробормотал мужчина. «Вот что – наш

помощник хирурга погиб – был сложный переход в проливе Всех Святых, нас основательно

потрепало. Нам новый помощник требуется. Вы вроде юноша сообразительный, незачем

вам в матросах околачиваться. Хотите?

Черные глаза юноши заблестели восторженными искрами, и он подался вперед: «Очень!

Это такая честь для меня, такая честь!»

- Испанских шпионов мы потрошим живьем, и кишки заталкиваем им в рот, - предупредил его

собеседник. «Это чтобы вы потом не жаловались, что вас не предупреждали».

Он окинул взглядом стройную фигуру юноши и вдруг, ядовито, сказал: «И вот еще что. На

берегу задницу свою хоть кому подставляй, то дело твое, а на корабле капитан за такое

сразу в море спускает, понял?»

- Да я не, - юноша зарделся.

- Ну-ну, - иронично сказал его собеседник. «Значит, так – он выложил на стол кошелек с

серебром, - вот тебе половинная плата за первый месяц, испытательный срок – полгода,

после этого переходишь на полное жалованье и получаешь процент с добычи. Ну, если

доживешь, конечно, - мужчина усмехнулся и поднялся: «Бери расчет у Линареса, и завтра в

полночь приходи к складам у западного форта, там будет ждать шлюпка. Зовут-то тебя как?

- Эдуардо, - юноша встал, и протянул руку. «Эдуардо Кардозо».

- Ну, добро пожаловать на «Святую Марию», Эдуардо, - мужчины обменялись рукопожатием,

низенькая дверь, что выходила к морю, открылась, и моряк исчез в теплой мгле карибского

вечера.

Эдуардо подождал немного, и, услышав скрип поднятого засова, выйдя, заказал у стойки

стакан белого вина. Он выпил его залпом, и, перегнувшись, шепнул кабатчику: «Спасибо».

- Чего ж не порадеть своему-то? – буркнул кабатчик и заорал: «Еще раз увижу, что тут кто-то

достал пистолет – вылетите в окно! На шпагах можете драться, сколько хотите, но чтобы без

стрельбы!».

Кардозо улыбнулся, и, оказавшись на улице, вдохнул тяжелый аромат цветов. Сырой,

соленый западный ветер дул прямо в лицо, море – темное, огромное, - шумело прямо за

домами.

- Эй, хорошенький, заходи! – раздался голос сверху. Кардозо поднял голову, и сказал

высунувшейся из окна полуголой девушке: «Вот заработаю денег, милая, и навещу тебя!»

- Ну почему так всегда! – вздохнула шлюха, подперев щеку ладонью. «Как миленький

паренек, так гол, словно сокол».

Эдуардо вышел на белый песок дюны, что отделяла Порт-Рояль от моря, и вгляделся в

черный, без единого огонька, простор.

- «Святая Мария, - прошептал он и вдруг рассмеявшись, набрал в ладони песок, подкинул

его вверх. «Фу, право, Эдуардо, - одернул он себя, - взрослый мужчина, а ведешь себя, - как

мальчишка!».

Он отряхнул руки и отправился на свой постоялый двор – собирать сундучок.

-Отлично зажило, капитан, - главный хирург «Святой Марии», мистер Мэйхью, разогнулся, и

вытер руки салфеткой. «Вот, посмотрите, мистер Кардозо, - обратился он к помощнику, - этот

шов совсем незаметен, не правда ли?»

Юноша бросил взгляд на смуглое, сильное плечо и чуть зарделся.

Ворон потянулся и смешливо сказал: «Ну, я могу надевать рубашку, или вы нашли какую-то

рану, о которой я не знаю, мистер Мэйхью?»

В раскрытые ставни лазарета вливалась томная жара летнего полдня. «Святая Мария»,

поскрипывая, чуть покачивалась на легкой волне. Шелестели паруса, с моря доносился

хохот и плеск – экипаж купался.

- Пока посидите, - распорядился Мэйхью, - я мистера Кардозо тут на досуге анатомии учу, он

быстро схватывает, а на ком еще показывать мускулы, кроме вас?

Капитан усмехнулся и, согнув руку, сказал: «Вот, докатился, в мои годы и при моем звании

стал пособием для мальчишек».

- Запишите, мистер Кардозо, - велел хирург, - это musculus biceps brachi , или двуглавая

мышца плеча.

-А почему двуглавая? – поинтересовался Кардозо, делая пометку на рисунке человеческой

фигуры, что был прикреплен к стене.

-Потому что ее проксимальная, то есть – находящаяся ближе к центру тела человека, -

часть, состоит из двух головок, - рассеянно ответил хирург, и попросил Ворона: «Откройте-ка

рот, капитан».

- Прекрасно, прекрасно, - пробормотал Мэйхью, рассматривая крепкие, белоснежные зубы.

- Вашей вощеной нитью пользуюсь, - сварливо сказал Ворон, - не забываю, утром и вечером.

И щеткой, той, с конским волосом, что вы советовали».