Andrew - o c24ec28d571a6d65

зовут? – повернулся Ворон к таможеннику.

- Да, - ответил тот.

- Старый знакомец, он мне еще в Плимуте не понравился, - хмыкнул капитан. «Ну что ж, все

понятно, я сообщу кому надо, и с его семьей разберутся. Жаль, конечно, что мне не удастся

его лично пристрелить – дон Мартин десять лет в Кальяо провел, а этот мерзавец за один

день все разрушил».

- Капитан, - тихо сказал таможенник, - но ведь все это время его жена работала, и прекрасно

работала. Не надо трогать его семью, они же не виноваты.

Ворон сжал губы и посмотрел на сияющую гладь океана. «Ладно, - пробормотал он, - пусть

живут дальше. А что с его женой?»

- Вот об этом, - спокойно сказал Джованни,- я и хотел с вами поговорить.

Выслушав его, Ворон помедлил, и проговорил: «Нет».

- Как – нет? - Джованни почувствовал, что злится. «Ее же сожгут!».

- Ну и пусть жгут, - Ворон посмотрел на него, - прямо и твердо. «У меня тут три десятка

человек, больше я на берег не могу высадить – кто-то должен остаться на кораблях. Я сюда

за серебром пришел, Испанец, серебром для моей страны, а не затем, чтобы спасать кого-

нибудь, будь у нее хоть золото между ногами!».

- А ну прекратите! – жестко велел Джованни.

- А вы мне не указывайте! – Ворон поднялся и положил руку на шпагу.

- Я без оружия, капитан, - усмехнулся Джованни. Они стояли друг против друга – Джованни

чуть повыше, Ворон – чуть шире в плечах. Люди вокруг затихли, и слышно было только, как

шуршит вода, набегая на берег.

- Зачем тогда все это? – Джованни указал на океан. «Раз уж вы так любите Писание,

капитан, то должны помнить, что еще сказал Господь, создавая мир:

-И сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему, и да

владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над

всею землею. Если не будет людей, - священник помедлил, - зачем тогда ваше серебро?

Зачем тогда все это нужно?

- И не проповедуйте, - тихо ответил Ворон. «Мне отсюда на юг идти, в пролив Всех Святых,

там зима на носу, мне каждая пара рук дорога. Я сказал – нет. Спасайте ее сами, если

хотите, этого я вам запретить не могу. Все, - он повернулся и пошел по мелководью вдаль,

туда, где волны бились о черные, блестящие, поросшие водорослями камни.

Ворон остановился, посмотрел на бескрайний, мощный океан, и вдруг вспомнил ледяную

воду Чудского озера, - серую, прозрачную, как глаза Никиты Судакова.

«Господи, что же я делаю,- вдруг подумал он, - я ведь Никите Григорьевичу был чужой. И

Петька, упокой Господи душу его – тоже. Он же меня спас, меня и брата – просто так,

потому, что он был человек. Если б не он, не Вельяминовы – не было меня бы сейчас. И в

Писании сказано: «Не стой над кровью брата своего. Ну, или сестры, - Ворон вдруг

усмехнулся, и, круто развернувшись, пошел обратно к кострам.

«Прав этот Испанец, - думал он, ощущая на лице соленый, слабый ветер, - зачем тогда все?

Ладно, - Ворон вдруг улыбнулся своим мыслям, - справимся. Святого отца вмешивать не

будем, ему тут работать, все сделаем сами».

- Вот что, - сказал капитан, подойдя к Джованни, и отбирая у него флягу, - уважаемый, вы

сядьте, и расскажите все спокойно. Я по вашему лицу вижу – что-то придумали»

- Я и сам могу, - упрямо ответил ди Амальфи, но опустился на берег.

- Еще чего не хватало, - буркнул Ворон, - вы, небось, и шпаги в руках никогда не держали.

-Я не всегда был священником, - нарочито вежливо ответил Джованни, - и ядовито добавил,

- уважаемый.

-Все равно, - Ворон потер покрытый темной щетиной подбородок, и усмехнулся. «Ладно, я

вызову с кораблей еще десяток человек».

- У нас еще есть индейцы, - добавил дон Мартин.

- Им тут жить, беднягам, - вздохнул Ворон, - видел, я, как в Мексике это делают. Женщин с

детьми угоняют, а мужчин собирают в какой-нибудь сарай, и разжигают костер. Во имя

Божье, - он хотел было выругаться, но сдержался.

- И потом, с порохом они обращаться не умеют, а что такое лук против мушкета? Но ничего, -

Ворон вдруг рассмеялся, - мы устроим Лиме такое, что о нас тут будут внукам рассказывать.

А где это, Испанец, - обратился он к Джованни, - вы собираетесь жечь бедную донью

Эстеллу?

- Вы ее знаете? – удивился ди Амальфи?

- Имел честь, - Ворон еле сдержал смешок. «Недолго, правда, навряд ли она меня узнает».

- Ну, вот и проверите, - сварливо отозвался Джованни и, взяв уголек, стал чертить на

плоском камне.

Дверь тихонько открылась, и Эстер, отложив Писание, улыбнулась.