Andrew - o 0a115616b968c99b

явление, дети появляются на свет…, - она вздохнула и не закончила.

-Я видел таких детей в Италии, да, - Хосе перевернул страницу. «А вот это – больной,

которого я лечил в Гоа, там очень распространено подобное состояние. Тоже из-за червей».

Мирьям посмотрела на распухшие ноги и спросила: «Но ведь, наверное, им очень больно?»

-Как ни странно, нет, - пожал плечами Хосе. «К сожалению, этого червя мы пока не

научились изгонять, но при условии соблюдения гигиены, ежедневных ванн с

ароматическими маслами – такие пациенты живут довольно долго».

-Мы еще так много не умеем, - горько сказала девушка. «Моя мама умерла из-за того, что ее

беременность развивалась неправильно, ну, вы, знаете, Абу аль-Касим это описывал».

-В трубе, да, - Хосе чуть коснулся руки девушки и тут же отдернул свою – как от

раскаленного железа. Он вдруг почувствовал, что сердце начало биться прерывисто, часто –

захотелось глотнуть побольше воздуха.

-Мне очень жаль, Мирьям, такое – мы совсем не знаем, как его лечить. Очень жаль, -

повторил он.

- Я свою мать совсем не помню – ее застрелили, когда мне три года было. И отца тоже. А

ваша мама меня читать учила, - юноша вдруг улыбнулся и, увидев нежный румянец на ее

щеках, подумал: «Как будто розовый жемчуг. Хватит уже, скажи ей, не бойся!».

-Мирьям, - он замялся и покраснел, - вы, наверное, подумаете, что я сошел с ума, я ведь вас

так недолго знаю…

-Тогда я тоже, - серьезно ответила девушка. «Ну, сошла с ума, Иосиф».

-Господи, - он пробормотал, - правда?

Ее рука все еще лежала на рисунке человека с распухшими ногами. Хосе наклонился, и взяв

длинные пальцы, поднеся их к губам, поцеловал – один за одним, медленно, осторожно.

-Вот так молнией, наверное, и бьет, - подумала Мирьям. «Я ведь и встать не смогу, - меня

ноги не удержат». Она, было, начала подниматься, но Хосе, остановив ее, смешливо сказал:

«Так удобнее».

Его губы были ласковыми, такими ласковыми, что Мирьям, откинув голову, глядя на него

снизу, попросила: «Еще».

-Подожди, - он коснулся губами ее ресниц и шепнул: «Теперь я буду делать это каждый день,

всю жизнь».

-Рассказывать о червях? - она подставила ему белую, чуть приоткрытую скромным

воротником шею и часто задышала.

-Обязательно, - он заставил себя оторваться от пахнущей травами, нежной кожи и серьезно

сказал: «Надо будет подождать, любовь моя. Ну, пока…»

-Сколько угодно, - Мирьям потянула его за руку: «Садись». Когда он устроился на ручке

кресла, обнимая ее, девушка подумала: «Все и скажу, ничего утаивать не буду».

Она подняла серьезные, карие глаза и тихо сказала: «Я не девственница».

Хосе вдруг рассмеялся: «Счастье мое, ну неужели ты думаешь, что мне это важно? Я же

врач, ученый, а все это – такие предрассудки. Я тебя люблю, ты меня любишь, мы

поженимся и будем вместе – до конца наших дней. А что было раньше, - он пожал плечами, -

то было».

-Нет, - упрямо качнула головой Мирьям, - я хочу, чтобы ты знал. Все, с самого начала.

Он слушал, взяв ее за руку, а потом, тихо целуя ее, улыбнулся: «Все это прошло и никогда

более не вернется. Сейчас миссис Тео родит, мы уедем в Амстердам, и всегда будем

вместе. Хочешь, я с ним поговорю? Он ведь хороший человек, и, наверное, любит тебя, не

хочется, чтобы он страдал».

Мирьям помолчала и вздохнула: «Он предлагал мне выйти за него замуж. Нет, - она

покачала головой, - я сама ему скажу. Поцелуй меня еще, Иосиф».

- Я как раз этим и собирался заняться, - он наклонился и шепнул: «Я косы расплету, ладно?

Ты такая красивая, любовь моя, такая красивая – я все это время глаз не мог отвести, тобой

любовался».

-И о червях рассказывал, - Мирьям улыбнулась, и Хосе, поцеловав ее прямо в эту улыбку,

заметил: «И это только первая тетрадь, у меня их больше двух десятков».

- С нетерпением жду продолжения, - Мирьям вдруг подумала, прижавшись головой к его

плечу: «Господи, так вот оно – счастье, вот оно какое».

Волк открыл глаза и прислушался . «Тео, - сказал он тихо. «Тео, ты спишь?».

Она лежала на боку и Волк, быстро поднявшись, зажег свечу. Кружевная подушка под ее

щекой была влажной, и он увидел синеву вокруг открытого рта. Он отбросил одеяло, и,

разорвав рубашку, приник ухом к ее груди. Сердце, - он прислушался, - билось редко,

медленно, - но билось.

Распахнув дверь в коридор, он закричал: «Миссис Стэнли!».

Акушерка бросила один взгляд на женщину и сказала: «Когда?».

-Я не знаю, - он опустился на колени и взял ее руку – прохладную, знакомую до последней