Unknown - 7f4e8b64-5b06-4464-8069-7c0694bf4f77 out

— Хорошо. Не буду. Я только не понял, с чего ты так взъярился.

— Не хочу, чтоб ты связывался с этими людьми.

— И что дальше? Ты не хочешь, я тоже не хочу — а какой выход?

— Рэй, я знаю, что тебе нужны деньги. Я найду.

— Где?!

Сирота из приюта. Найдет мне тысячу галлеонов. Чушь.

— Еще не знаю. Но найду. Обещаю тебе.

— Вот когда сделаешь, тогда и... Том, не надо больше об этом, пожалуйста. Даже если бы ты мог помочь — почему ты должен решать мои проблемы?

— А кто, если не я, должен решать ваши проблемы?

Это была уже полная белиберда.

— Ваши — в смысле, чьи? Нас всех?

Он пожал плечами. Потом толкнул дверь:

— Все, пойдем.

Розье встретил нас настороженным взглядом. Блэк, чуть приподняв брови, переводил взгляд с меня на Тома и обратно. Но Риддл молчал, и я тоже. Сел и демонстративно уткнулся в книгу. Говорить ни с кем не хотелось.

За окном уже было совсем темно. Через час поезд стал сбавлять ход. Мы подъезжали к Хогсмиду.

***

Заново привыкать к школе оказалось трудно. Я чувствовал себя пришельцем из другого мира. Все разговоры казались пустыми и глупыми, чужие проблемы — надуманными. Однокурсники искренне старались меня поддержать — даже Блэк, страшно смущаясь, спросил однажды, не нужна ли мне помощь. Я, естественно, отказался. Не знаю, кто из нас чувствовал себя более неловко в тот момент.

С Томом после инцидента в поезде разговаривать не особенно хотелось, а на Розье я все еще злился за то, что он выболтал мою тайну. Так что общался в основном с Маркусом Флинтом и, как ни странно, с Эрвином Либгутом. Оба они прошли через такое, что я по сравнению с ними жил, как в раю. Мне даже было немного стыдно за то, что я считаю свое положение трудным.

Почти сразу же начались проблемы с учебой. За лето я привык жить навыворот — днем спать, а ночью заниматься своими делами. Поэтому на уроках неодолимо клонило в сон, зато вечером я никак не мог заснуть и сидел в общей гостиной до трех-четырех часов ночи. Пытался делать домашние задания или просто смотрел на огонь в камине и думал о своем.

Хогвартсские эльфы сначала стеснялись при мне убирать — ведь считается, что их не должно быть видно, — но потом привыкли. Даже приносили мне чай и лепешки. Ставили угощение на стол совершенно бесшумно и незаметно, так что казалось, будто все само собой возникало из воздуха.

Учиться было сложно. Я постоянно думал о посторонних вещах, и занятия меня мало интересовали. Гора ненаписанных рефератов и невыученных заклятий росла, как снежный ком, так что получить за контрольную "удовлетворительно" тогда было для меня счастьем. Потом начались отработки — вечер за вечером бесконечное переписывание текстов или приготовление ингредиентов для Слагхорна. Я ненавидел эту рутину всеми фибрами своей души, но терпел. Так осел день за днем привычно и обреченно ходит по кругу, вращая мельничный жернов.

На факультете появились новые ученики. Большинство я не знал и знать не хотел, но одно лицо было знакомым — та самая Эйлин Принс, что жила у нас раньше. Вот уж не ожидал, что она окажется в Слизерине... Мне не очень-то хотелось с ней общаться. Эйлин после нескольких попыток тоже поняла, что это бесполезно, и сама стала меня избегать. Впрочем, она, кажется, вообще ни с кем не дружила — просиживала все вечера одна в дальнем углу общей гостиной. Читала или делала уроки, низко наклонив голову и почти касаясь носом пергамента.

А еще, как и прежде, мне постоянно хотелось затянуться. За август я привык выкуривать самое меньшее десять сигарет в сутки, и теперь на уроках у меня начиналась знакомая любому табачному наркоману "ломка". Риддл заметил это однажды на перемене после истории магии:

— Чего ты нервничаешь?

— Курить хочу, — ответил я шепотом. — Может, на факультет быстро сбегать?

Курить в слизеринских подземельях было относительно безопасно — старосты хоть и ворчали, но не выдавали своих. Остерегаться следовало только редких визитов Слагхорна с инспекцией. А вот в школе это было уже рискованно — там свирепствовал смотритель, отлавливая злостных нарушителей.

Риддл потянул меня за рукав.

— Пошли, покажу.

Розье увязался с нами, хотя он тогда еще не курил. Я не стал возражать — уже устал обижаться на него. Пускай идет, не жалко.

Мы спустились на первый этаж и свернули в узкий коридор, где были в основном пустые, неиспользуемые классы. День был сумрачный, дождливый. Я подумал, что мы идем во двор, — нет, туда не стоит соваться, там Прингл живо ухватит нас за шиворот… Но Том остановился у одной из дверей, подергал ручку, потом тихо побарабанил костяшками пальцев: тук-тук, пауза, тук-тук-тук.