Unknown - 7f4e8b64-5b06-4464-8069-7c0694bf4f77 out

А оркестр тем временем старался вовсю: барабанщики выбивали дробь, взлетающие смычки скрипок двигались так быстро, что казались размытыми полосами, а остроухий волынщик-пак так раздувал щеки, будто решил лопнуть. Один за другим гости присоединялись к поющим. Слова мало кто знал, но припев подхватывали уже все хором, отбивая ритм ладонями. С другой стороны дома доносился шум — часть гостей перебралась туда, чтобы устроить под окном молодоженов концерт на жестянках и крышках от кастрюль.

Ко мне пробился Долохов с глазами, круглыми от изумления, — должно быть, сейчас он как никогда чувствовал себя иностранцем.

— Что тут творится?! — прокричал он мне в ухо.

— Обычай такой! — прокричал я в ответ. — Надо отогнать нечисть! Чтобы не мешала!

— Не мешала чему?! — у Тони был совершенно растерянный вид.

К нему подошел Нотт и с видом завзятого этнографа стал объяснять что-то, но Тони вряд ли его слышал. Оркестр теперь играл во всю мочь, а разошедшиеся гости гремели наспех наколдованными трещотками и пронзительно свистели. Бабушка Дэйзи, довольная, что оказалась в центре внимания, распевала одну непристойную песенку за другой, размахивая в такт сумочкой. Друэлла, вытащив в круг отца невесты, танцевала с ним джигу, отбивая ритм каблуками. Мистер Трогмортон старался изо всех сил — казалось, это танцует неуклюжий, но очень усердный морж. Присмотревшись к портретам на стенах, я заметил, что они тоже подпевают и хлопают.

В общем веселье не участвовал только портрет крохотного старичка в большом напудренном парике. Выглядывая из рамы, он пристально следил, чтобы дети как-нибудь не выбрались из столовой и не услышали, не приведи Мерлин, чего-нибудь неподходящего...

И тут у меня за спиной щелкнул замок.

Я замахал руками, и оркестр умолк. Раскрасневшиеся гости пытались отдышаться, кто-то свистнул еще пару раз и умолк. Дверь спальни слегка приоткрылась. Миссис Трогмортон мелкими шажками направилась к ней. По дороге она остановилась, достала кружевной платочек и промокнула глаза. Потом скользнула в дверь и через минуту появилась снова с простыней в руках.

Постояла секунду, развернула простыню, высоко подняла ее, чтобы гости увидели размазанное красное пятно посредине, и громко объявила:

— Consummatum![23]

Оркестр опять заиграл. Гости хлопали так, что чуть не отбили себе ладони, а над домом стали взрываться фейерверки. Миссис Трогмортон обернулась ко мне. Она то смеялась, то плакала, и ее круглое лицо светилось счастьем. Я поспешно отыскал в кармане припасенные специально для этого пять галлеонов — больше не было, — и бросил их в центр полотна, прямо на красное пятно.

Монеты звенели, галлеоны сыпались в простыню дождем. Я вошел в спальню, где сильно пахло табачным дымом. Колин, полностью одетый, сидел на кровати и, морщась, водил палочкой над свежим порезом на левой руке. Эвелин в белом платье, стоявшая у окна с сигаретой, тревожно обернулась и спросила: "Мама не видит?".

— Все в порядке, — заверил я ее. — Ну, поздравляю!

— Ты бы видел, как мы эту кровь добывали, — хихикнула Эвелин. — У Колина от нервов стихийная магия сработала, он только разрежет, а порез сразу затягивается... Ужас! Ладно, я пошла к гостям. Колин, проветри тут!

Эвелин выскользнула из комнаты с таким невинным лицом, словно это не она только что за запертой дверью предавалась вместе с мужем страшному греху курения.

Совершенно обалдевший Долохов рухнул в кресло.

— Колин, объясни, что это было!

— Завершение свадьбы, — ответил тот, критически рассматривая розовый шрам на руке. — Так полагается, иначе брак будет недействителен.

— И вы что, вправду здесь... э-э... — Долохов запнулся.

— Да нет, конечно, — фыркнул Колин. — Как ты себе это представляешь, при таком балагане? Никто этого всерьез не делает, это же просто обряд. Выжидаешь десять минут, потом делаешь надрез и мажешь кровью простыню. Можно было, наверное, просто палец уколоть, но мы бы замучились из него выдавливать столько крови...

— А зачем выносят простыню? — Долохов все еще был в недоумении. — У нас такое делали, наверное, веке в девятнадцатом, и то по деревням!

— Обычай есть обычай, — рассудительно ответил Колин. — А если не выносить, куда же гости будут кидать деньги? Там знаешь сколько набирается...

Долохов долго смотрел на него, потом расхохотался и сказал:

— Я всегда знал, что англичане страшные варвары.

— Мы приверженцы традиций, — поправил его Колин. — Чувствуешь разницу?