Unknown - ee6d13d2-f916-48f5-9385-7b5907e56738 out

— Никогда не думал, что это так сложно, — сказал я. — Как же люди умудряются жениться?

— Понятия не имею, — мрачно ответил Колин. — Наверное, когда наступает благоприятный момент, бегом бегут, чтобы успеть. Месяцы — это ведь еще не все! Дальше начинается свистопляска с днями. На новолуние жениться нельзя, на убывающую луну тоже, заключать брак в пятницу плохая примета, а в субботу так вообще катастрофа... Сейчас Эвелин сидит над астрологическими таблицами, чтобы вычислить, когда будет подходящее сочетание звезд. Я с ней свихнусь.

— Ничего, — утешил я. — Зато разок отмучаешься, и все.

— Ты будешь у меня дружкой, — пообещал Колин. — И даже не вздумай отговариваться! Я один мучиться не стану, так и знай.

***

Когда мы вернулись в дом, Друэллы нигде не было видно — наверное, заперлась в своей комнате и строчила послание "лапусику". В спальне Колина успел прибраться эльф: выбросил пустые бутылки, а оставшиеся аккуратно выстроил в ряд на столе. Увидев это, Колин вполголоса ругнулся: "Да что же он делает! А вдруг мама увидит? Она меня потом в покое не оставит!", — и быстро припрятал все бутылки, кроме одной, которую замаскировал чарами, чтобы она походила на заварной чайник. Стаканы он трансфигурировал в чайные чашки. Мне подумалось, что если миссис Розье вдруг войдет, она вряд ли поверит в эту идиллическую картинку. Но Колин был убежден, что очень ловко все придумал.

Том сказал, что нужно заняться финансовыми делами, — завтра сюда аппарирует Касси Малфой, которому после Хогвартса предстоит заняться легализацией наших денег, и надо с ним все обсудить. Он достал тетрадку, исписанную колонками цифр, и мы честно попытались сосредоточиться на них, но ничего не вышло. Том практически не пил, зато мы с Розье прикончили три бутылки на двоих. В таком состоянии я мог бы с тем же успехом читать учебник по русскому языку — все равно ничего не понятно. Единственное, что мне удалось усвоить из объяснений Тома, — что у нас есть примерно тысяча галлеонов общего капитала, которую надо "очистить", а потом куда-то инвестировать... Дальше я потерял нить беседы.

Колин тоже не был настроен говорить о деньгах. Вместо этого он стал выспрашивать нас о личной жизни. Наверное, надеялся, что мы признаемся в собственных матримониальных планах, и он будет не одинок. Но мне было нечем его утешить — при таком режиме, как у Саймондса, я успел забыть, что в мире существуют девушки. Тогда Колин переключился на Тома.

— Ну, давай, рассказывай, тут все свои... Ты же продаешь антиквариат всяким богатым теткам. Наверняка у тебя роман с какой-нибудь из них.

— Да брось! — смеясь, отговаривался Том. — Они все старые и страшные, как кикиморы.

— Неужели ты так и живешь монахом, с тех пор, как...

Колин запнулся. Наверное, не стоило сейчас упоминать Минерву.

— Ну, живу, — ответил Том, будто и не заметил неловкой паузы. — А что такого? Зато никаких проблем. Бабы же приставучие, как репей. Раз свяжешься — потом не отделаешься. Мне от них нужны деньги, и больше ничего.

Мне показалось, что он раздражен и не очень хочет говорить об этом.

— И много с них дохода? — спросил я, чтобы сменить тему.

— Да, — подумав, согласился он. — Больше, чем с клиентов-мужчин. Женщин гораздо легче "раскрутить". Я недавно продал одну безделушку, которой красная цена пять галлеонов, — знаете, за сколько? За четыре сотни!

— Это как? — заинтересовался Розье. — Ты что, империо на них накладываешь?

— Зачем? — Том разлегся на диване, держа в руках чашку, на дне которой плескалась лужица вина. — Чистая психология... Вообще-то это было на спор. Мы как-то сидели с Борджином в кабаке, и он говорит: "Готов поспорить, что даже если тебе дать потрепанный старый веник, ты и его продашь по цене новой гоночной метлы". Я сказал, что насчет веника не знаю, но вообще взвинтить цену на какое-нибудь барахло — почему нет? А он предложил заключить пари. Откопал в кладовой серебряное ожерелье со стекляшками, в смысле, имитациями рубинов. Довольно уродливое, да и ценности никакой, разве что сдать в ломбард на вес. "Продашь, — спрашивает, — за сотню?". Я говорю: "Даже больше". Он говорит: "Ну, все, что свыше ста галлеонов, — твое. А если не продашь, все равно будешь мне сто галлеонов должен".

— Я все понял, — сказал Колин. — Ты был пьян. Иначе ты бы такие пари не заключал. Это грабеж!

— Это бизнес, — улыбнулся Том. — Если я такой дурак, что задолжал собственному начальнику сто галлеонов на пустом месте, кто мне виноват? Но я действительно в тот день выпил двадцать граммов коньяка у клиента...