Unknown - ee6d13d2-f916-48f5-9385-7b5907e56738 out

Я уже продирался сквозь кусты. Отводя в сторону ветки и отфыркиваясь, Том спросил:

— Зачем мы сюда идем?

Я замедлил шаг. В горле было так сухо, что слова давались с трудом.

— А ты разве не слышишь моих мыслей?

— Я стараюсь этого не делать. Учитывая обстоятельства, это было бы некрасиво с моей стороны.

— Скажи лучше, что не хочешь узнать много нелестного о себе...

Я остановился посреди полянки, стряхивая с мантии комья снега. Том, вынырнув из-под ветвей за мной следом, огляделся, вынул из рукава палочку и аккуратно пристроил ее в щель в стволе дерева. Потом подошел и остановился передо мной, сцепив за спиной руки, чтобы инстинктивно не ответить ударом на удар.

— Ну, давай. Я готов.

— Что угодно, значит? — на всякий случай переспросил я.

От волнения голос звучал пискляво.

Том кивнул. По красным пятнам, выступившим на щеках, было видно, что он нервничает. Должно быть, ему было не так страшно, как унизительно отдавать себя во власть чужой воли, да еще без сопротивления. Но он хотел помириться, так что приходилось терпеть.

А мне зато было страшно, да еще как. Даже руки дрожали. Рассудок из последних сил пытался остановить меня, но внутренний демон заглушал его голос, шепча на ухо: "Давай же, сделай это... Он ведь сам тебе позволил, сам согласился... У тебя есть полное право, он это заслужил. А ты ведь так давно хотел попробовать — сейчас самое время. И в любом случае у тебя, скорее всего, ничего не получится, так что все можно будет обратить в шутку. Ну, давай же, ведь ты этого хочешь...".

Непослушными пальцами я поднял палочку и прошептал:

— Crucio.

Гул подлетавшего к реке бомбардировщика становился все ближе и громче, но кровь так стучала у меня в ушах, что я все равно не услышал бы собственного голоса. Едва заклятие сорвалось с губ, вдоль руки с палочкой рванулась густая жаркая волна, мгновенно затопившая все тело и судорогой скрутившая внутренности. Голова сразу закружилась, будто я хватил стакан огневиски.

Выражение "вкус запретного плода", если бы я был в состоянии его вспомнить, показалось бы мне тогда глупым и пресным. Я не откусывал от этого плода, а сам был им. Я был косточкой внутри яблока, а яблоко — в пироге, а пирог — в форме, а форма — в духовке, и жар этой духовки охватывал меня изнутри и снаружи и я хотел только одного — гореть в этом огне бесконечно...

В полном ошеломлении я смотрел, как багровый луч, вырвавшийся из палочки, медленно, словно во сне, преодолел пять футов, отделявшие меня от Тома, и ударил его в живот. И в то же мгновение Том закричал. Я никогда еще не слышал такого страшного, звериного крика. Том упал на снег, пытаясь отползти в сторону, вырваться из-под луча. Я слышал его голос даже через рев самолета.

Расти отскочил от нас в сторону и зарычал. А я так оторопел, что как будто окаменел, и лишь секунды через две сообразил отвести руку в сторону. Луч ударил в сугроб, плавя снег. Я отшвырнул палочку — только тогда действие заклятия прекратилось.

Меня колотило, как в лихорадке. От возбуждения не осталось и следа. У меня упало все, что могло упасть; даже сердце словно оборвалось и билось где-то в животе. Я бросился к Тому — он лежал на снегу, прерывисто дыша, и не открывал глаз. Я стал трясти его за плечи. От ужаса хотелось разрыдаться. Что я натворил? А если я убил его? Но даже если нет — я все равно перешел все мыслимые пределы, я страшно обидел его, он мне теперь никогда не простит!

Внезапно Том открыл глаза — и рассмеялся.

Сперва я подумал, что он сошел с ума от боли. Потом до меня дошло... На самом деле он соврал, когда говорил, что не «считывает» меня. Он прекрасно знал, что у меня на уме. Возможно, он именно на это и рассчитывал. И добился-таки своего!

Теперь у меня не было ни малейшего права его упрекать, потому что я сделал нечто гораздо худшее, чем эксперименты Тома. Я направил круцио на лучшего друга, я стал чудовищем...

Пускай и ценой двух страшных секунд, но Том достиг своей цели — показал, какая мерзость таится у меня внутри. А я-то считал себя праведником, думал, что я лучше, что я "не такой"!

Том поморщился и сел.

— Рэй, я честно хотел дать тебе сбросить злость. Ничего больше.

— Прости. Я сволочь.

Потом я подумал и добавил:

— А ты провокатор.

Он опять рассмеялся и тут же скривился:

— Не могу, больно. Не думал, что это так... Ф-ф! Сильные ощущения, ничего не скажешь... Спроси ты меня о чем угодно, потребуй все на свете — я бы в этот момент все рассказал и отдал, что захочешь, лишь бы это кончилось.