Unknown - 2922a076-ca59-48a9-bf3c-d16a1fd6c117 out

Здесь тоже было непривычно многолюдно, причем почти все посетители были старшекурсниками со Слизерина. Зеленые с серебром шарфы мелькали то там, то здесь, и группка гриффиндорцев — алая с золотом — казалась на этом фоне вызывающе яркой. Минерва заметила, что ее студенты вели себя очень напряженно — виски-то пить пили, но палочки далеко не убирали и держались настороженно, сбившись за одним столом. Слизеринцы бросали на них косые взгляды, но пока ссоры, кажется, не намечалось. Зато в воздухе чувствовалось странное возбуждение. Студенты в зеленых шарфах кружили по пабу, осаждали стойку бармена, громко говорили, то смеялись, то резко замолкали, и все время то один, то другой поглядывал на дверь, словно кого-то ждали...

А за одним из столов ближе к двери Минерва вдруг увидела компанию взрослых, и это были отнюдь не жители Хогсмида. Переводя взгляд с одного на другого, она узнавала старых друзей Тома. Лестрейндж, Эйвери, Долохов... Потом она обнаружила в толпе студентов и других взрослых, будто случайно распределившихся по пабу так, чтобы контролировать двери и окна.

Ее присутствие тоже заметили, как выяснилось. Долохов, сказав что-то вслух о табачном дыме и невыносимой духоте, перебрался с Лестрейнджем поближе к ней и сел, будто случайно, так, чтобы закрывать от Минервы дверь. О чем говорили Долохов и его собеседник, Минерва не слышала — видимо, они сразу же установили заглушку. А студенты тем временем становились все беспокойнее, словно в пабе собрался пчелиный рой, то собиравшийся группками, то вновь распадавшийся. Некоторые уже вслух интересовались, что здесь делает компания с Гриффиндора. Гриффиндорцы отвечали шуточками, но Минерва заметила, как они, оставив в покое огневиски, подобрались, будто готовясь к бою, а кое-кто уже откровенно разминал запястья и нетерпеливо вертел в руках палочку.

И тут дверь "Кабаньей головы" открылась в очередной раз. Со своего подоконника Минерва не могла разглядеть вошедшего, но поняла, что это именно тот, кого ждали, — шум голосов мгновенно усилился.

Долохов с Лестрейнджем поднялись, и до Минервы донесся обрывок разговора, когда они вышли за пределы заглушающего купола:

— Не в настроении... А я ему говорил, что туда идти без толку...

Вошедший сделал несколько шагов, и теперь она видела его в просвет еловых веток. Это был Том.

Он мало изменился за те почти тридцать лет, что они не виделись, — только кожа стала бледнее и черты лица словно оплыли. Слизеринцы мгновенно окружили его — жужжащий черный рой с проблесками зелени и серебра. Аберфорт, бармен, бросил в сторону Тома короткий пронзительный взгляд и опять принялся равнодушно протирать стойку грязной тряпкой. Гриффиндорцы, не двигаясь с места, тоже смотрели на Волдеморта напряженно и неотрывно. Мартин в особенности не сводил с него глаз и сейчас, как никогда, походил на Джорджа.

Том что-то быстро говорил окружившим его слизеринцам, но до Минервы доносился лишь невнятный шум. Кажется, они обращались к нему "милорд". Потом, повернувшись, чтобы уйти, Том вдруг бросил короткий взгляд туда, где сидела на подоконнике сжавшаяся в комок Минерва. Долю мгновения они смотрели друг на друга, после чего Том коротко, сухо поклонился ей и тут же ушел.

Его свита вышла вслед за ним. Минерва не сомневалась, что, выскочи она сейчас наружу, увидела бы острым кошачьим зрением, как вдоль всей улицы и тропинки, ведущей к Хогвартсу, вихрится и колеблется снег — снимается с места охрана под разиллюзионным.

Но ей было совершенно не до того, потому что слизеринцы теперь вели себя, словно рой, который покинула царица и который готов обрушиться на первого встречного. Ждать им было больше некого, и можно было поразмяться.

Гриффиндорцы вскочили, отбрасывая стулья. Ало-золотые шарфы сбились в тесный ком, словно колючий цветок чертополоха, готовый отразить нашествие гудящего черного облака. Замелькали первые вспышки заклятий. Аберфорт выбежал из-за стойки с криком: "А ну, вон отсюда! Нечего затевать драки в моем пабе!" — и прибавил несколько крепких словечек. Минерва его не слушала. Спрыгнув с подоконника и на лету принимая человеческий облик, свалив елку, она бросилась между студентами, рассыпая во все стороны Impedimenta и приказывая остановиться.

Увидев преподавателя, слизеринцы бросились к выходу, и через полминуты паб был почти пуст. Во время последовавшего объяснения гриффиндорцы отмалчивались, не желая объяснять, зачем сюда явились — но это, впрочем, и так было ясно... Мартин упорно отворачивался от матери и только досадливо дергал уголком рта в ответ на ее расспросы. Минерва пообещала разобраться с ним позже и велела своим подопечным немедля возвращаться в школу, чтоб не было хуже.