Unknown - 6f4adf5f-cf61-4918-88de-8d781688301b out

Гарри сразу почувствовал себя гиппогрифом, которого гладят против перьев. Или гиппогрифом, которого только что оскорбили. Он не хотел, чтобы с ним нянчились, и еще больше не хотел, чтобы Ремус думал, будто ему этого хочется.

Однако он понимал: Ремус просто пытается помочь. И ради их дружбы, уже не говоря о серьезных проблемах с магией, Гарри решил, что постарается сосредоточиться на уроках и перестанет затевать бессмысленные споры о своих переживаниях.

— Ладно, Патронус так Патронус, — пробормотал он, поднимаясь, и встал в позицию. Теперь нужно было воспоминание. Что-нибудь очень-очень хорошее, легкое, незапятнанное... Например, тот чудесный, восхитительный миг, когда он поверил, что будет жить с Сириусом...

Гарри выбросил руку вперед и вверх, воздев палочку, и воскликнул:

— Expecto Patronum!

Ничего. Ровным счетом ничего.

* * *

Всю вторую половину дня Гарри концентрировался на счастливых воспоминаниях — в буквальном смысле до посинения. После нескольких часов восклицания «Expecto Patronum» у него першило горло и он весь кипел от раздражения, что ничуть не помогало делу.

И в награду за все его усилия из проклятой палочки не показалась даже тень серебристого облачка.

«Да уж, — подумал он, — если у меня не было депрессии раньше, то теперь однозначно будет!»

Он поднялся наверх, чтобы немного поспать, понимая, что иначе обязательно заснет во время урока окклюменции вечером. Ему не хотелось, чтобы Снейп решил, будто он несерьезно относится к занятиям.

Гарри не стал возвращаться в спальню Сириуса, а вместо этого пошел в комнату, которую когда-то делил с Роном. На кроватях там не было белья, но ему было все равно. Он осторожно лег на здоровый бок, закрыл глаза и принялся считать обратно от тысячи — обычно это помогало заснуть, хоть и не всегда. Помогло и сегодня.

Кричер стоял на столе, расплескивая вино из серебряного кубка пятнадцатого века с гербом Блэков, и вопил от ярости. И портрет его хозяйки, и гобелен с генеалогическим древом исчезли — от них избавился предатель в черной мантии, тот, что часто приходил, но никогда не оставался надолго. И пусть он воспользовался темной магией, чтобы снять портрет и гобелен, применил и заклятия, и проклятия, и злые чары, но он вовсе не был настоящим темным магом. Да, Кричер знал, всегда знал, и Кричер отомстит, как отомстил этому молодому паршивцу, разбившему материнское сердце его обожаемой хозяйки...

Кричер все вертелся и вертелся на столе, и вся комната тоже начала вращаться, а потом и город. Когда вращение прекратилось, Кричера уже не было, зато перед глазами Гарри появился четвертый дом по Тисовой улице.

Темная энергия, скопившаяся под лестницей, вдруг начала просачиваться сквозь щели наружу, обтекая углы, пока не затопила весь коттедж. На лужайке перед ним кричал Дадли: «Нет! Не надо! Хватит! Не надо...» — но она не остановилась, и вскоре дом задрожал под давлением изнутри. Вылетели стекла, черное облако хлынуло наружу — на Тисовую улицу, на перекресток Магнолий, и сквозь этот отвратительный, удушающий сгусток темной силы Гарри видел, как дом обрушивается внутрь, рассыпаясь в прах, и на его месте не остается ничего, кроме обожженной и изуродованной земли.

И в воздухе надо всем этим грозно парила Темная Метка.

Гарри с криком подскочил на постели, прижав ладонь ко лбу.

Впрочем, он тут же понял, что действовал лишь по привычке: шрам не болел — ни сейчас, ни во сне. Не Волдеморт наслал на него этот кошмар, нет, этот сон породило его собственное сознание.

«Может, я куда больше в депрессии, чем думал раньше», — сказал он сам себе.

* * *

Отсутствие домовых эльфов означало, что придется прервать занятия ради приготовления ужина. «И очень хорошо», — подумал Гарри, потому что, едва он проснулся, Ремус тут же велел ему продолжать упражняться с «заклинанием счастья», как Гарри начал про себя называть Патронус. Правда, счастливее от этого он не стал. Наоборот, ему казалось, что еще одна бесплодная попытка — и он кого-нибудь задушит голыми руками. «Жалко, что Кричера нет», — мрачно подумал он.

Готовить Гарри никогда не любил, хотя получалось у него неплохо. А уж с Ремусовой помощью это и вовсе было легко. Впрочем, сделать салат и пару отбивных в любом случае не составляло труда.

Правда, трудно было не обратить внимания на то, что Ремус старался не пользоваться магией в его присутствии. И даже банку грейпфрутового сока открыл консервным ножом, хотя явно не сразу понял, как им пользоваться. В общем, нетрудно было догадаться, что Ремус на самом деле думает обо всей этой ситуации.