Unknown - 6f4adf5f-cf61-4918-88de-8d781688301b out

— Accio зелье Правдивых Снов! — скомандовал Снейп, успев в последнюю секунду. — Объяснись! — рявкнул он, поворачиваясь к Драко, который тоже грохнулся и как раз поднимался на ноги.

— Я... это... ну...

Гарри встал и отряхнулся. Да что такое с Драко, почему он так мямлит?..

— Объяснись немедленно! — прорычал Снейп.

— Ну... я просто не хотел, чтобы Гарри пришлось снова смотреть на этот кошмар! — выпалил Драко, хотя в его интонациях было что-то странное. Нет, он явно был действительно взбудоражен и неимоверно перепуган, но причины Гарри понять никак не мог. — Ты же слышал, он предпочел бы вовсе не спать, чем увидеть все по новой! О чем ты вообще думал, когда давал ему такое зелье?! Неужели ему мало одного раза?

Гарри потер ушибленный локоть, на котором распухал синяк.

— Драко... нет, спасибо, конечно. Только после сегодняшнего мне Самайн все равно приснится, что ни делай. А с зельем я все чувствую иначе — в нем полно... плакун-травы, кажется, она так называется.

— Дарует умиротворение и защиту, — Драко поморщился, хотя ему стоило бы порадоваться, что Снейп добавил в зелье подавляющий эмоции компонент.

— У тебя есть еще какие-либо возражения против того, чтобы Гарри видел Правдивые Сны сегодня ночью? — усмехнулся Снейп.

Драко открыл было рот, но захлопнул его, не сказав ни слова.

— Возможно, ты хочешь еще что-нибудь сказать Гарри, прежде чем он пойдет спать?

— Нет. Зато тебе хочу, — процедил Драко. — Ты вонючая сволочь, вот ты кто, и я тебя никогда не прощу, ни за что!

Снейп тяжело и устало вздохнул.

— Извинись перед Гарри и убирайся с глаз моих.

— Извини, что толкнул тебя, — выдавил Драко, а потом мрачно прибавил: — Приятных сновидений.

* * *

Вспышка света, грохот... рассыпающиеся со всех сторон стены.

Раскатистый хохот, блестящие черные ботинки, поднимающие пыль... прямо перед глазами. Ослепший от пронзительно-яркого света, он щурится; все вокруг плывет, точно мираж. И дикая боль в плече, в которое вцепились безжалостные пальцы, рванули, поднимая на ноги, да так, что прорвали рубашку и впились в кожу, стоило дернуться.

Кашляя и отплевываясь от душившей его пыли, он попытался нащупать палочку. Но Люциус легко выдернул ее, заявив, что Темный Лорд не собирается устраивать дуэль... на этот раз.

— Драко будет так счастлив видеть тебя в Самайн, — протянул Малфой почти в самое ухо, заставив Гарри поежиться.

Драко будет так счастлив видеть тебя, Драко будет так счастлив видеть тебя...

Слова Малфоя зазвенели в ушах. В прошлый раз он не обратил на них внимания — был слишком ошарашен взрывом, слишком тревожился за Сэл. Но сейчас они повторялись снова и снова, угроза за угрозой, когда Люциус резко дезаппарировал с ним, беспощадно вжав лицом в плотную бархатную мантию.

Тесная каменная каморка... потом еще одна аппарация на лесную поляну, где сильно пахло прелой листвой. Он в корчах рухнул на четвереньки: его выворачивало, но пустой желудок отозвался лишь резкой болью на попытку извергнуть хоть что-то.

Люциус Малфой отошел в сторону — опавшие листья и мелкие камешки захрустели под ногами — и занял место в круге Упивающихся. Он стоял подозрительно близко с кем-то, кто был отчего-то ниже прочих...

А потом Гарри рывком поставили на колени, и Волдеморт попытался пробиться в его сознание — и не сумел. Пламя-пламя-пламя билось в сознании. Пламя защищало разум, берегло его, когда красные глаза Темного Лорда требовали знания, требовали его душу целиком...

Волдеморт принялся издеваться: какая жалость, дескать, что Гарри потерял магию — и кто-то в круге Упивающихся резко вздрогнул, шарахнулся, запрокинув скрытое маской лицо и напрягшись всем телом. Тот, ниже прочих, стоявший рядом с Люциусом. Мантия взвилась на ветру и опала, облепив хрупкую юношескую фигуру...

Резкое движение Люциуса, и юный Упивающийся замер...

Гарри стряхнул с себя ладони Волдеморта и, пошатываясь, поднялся, вдыхая сосновый запах рассыпанной под ногами хвои. Волдеморт снова принялся издеваться, но Гарри, сжав кулаки, сосредоточился на том, чтобы стоять прямо, несмотря на скручивавшую тело жажду.

Хвоя заскрипела, запахла сильнее, когда Люциус рядом опустился на колени и заговорил о пытках. Лунный свет играл на бледно-золотистых волосах, потому что Волдеморт откинул капюшон своего слуги и принялся перебирать пряди, разглагольствуя о ежегодном жертвоприношении каждый Самайн.

— Каждый Самайн? — насмешливо переспросил Гарри. Только бы удержаться на ногах, не свалиться, не склониться. Каждое слово, казалось, до крови раздирало распухшее горло, но это не могло заставить его умолкнуть. — Ты что, считать вообще не умеешь? С тех пор как ты выполз из грязи, в которой прятался, и обрел тело, Самайн был только один раз, Том.