Unknown - 61ad6796-2e40-4603-ac60-bc6105305c08 out

Гермиону необходимо вытащить отсюда — это не обсуждается. Неясно, почему Риддл не занялся ей сегодня, но надеяться на его забывчивость не приходится — завтра с самого же утра он прикажет пытать её. Значит, на поиски решения остаётся только ночь.

К кому пойти? К Снейпу? Исключено. Он всё равно ничего не сможет сделать. Умолять Риддла отпустить её? Глупости. Снова обращаться за помощью к Марку? Бесполезно. Лишнего порт-ключа больше нет. А на этом список людей, которые могли бы сделать хоть что-то, заканчивается. Рассчитывать придётся только на собственные силы.

Гарри лежит без движения до пяти утра, не переставая крутить по кругу одни и те же мысли, рассматривать даже самые нелепые варианты, прикидывать так и эдак и раз за разом упираться в простое, но чёткое понимание: он не сможет спасти её так, чтобы никто не узнал, спасти без ущерба для себя. На самом деле освобождение Гермионы — дело от силы тридцати минут. Самое страшное в этом плане — его последствия для Гарри. Чтобы подруга оказалась на свободе, придётся принести огромную жертву. Цена будет высока. Возможно, настолько, что заплатить придётся жизнью.

Равномерный бой часов отмеряет очередные шестьдесят минут. Подняв голову, Гарри отмечает, что за окном едва начало сереть — ночь отступает, передавая права новому дню. Глубоко и тяжело вздохнув, он неспеша встаёт, надевает зимнюю мантию и тихо выходит в коридор.

Поместье погружено в ленивый сон. По коридору гуляет слабый зимний ветер, путаясь в занавесках. Гарри доходит до лестницы и, на всякий случай прислушавшись, спускается на первый этаж. Свернув вправо, он доходит до подземелий и, заколебавшись всего на секунду, толкает дверь в холодный узкий коридор.

Когда он приближается к камере, Гермиона по-прежнему лежит на полу, сжавшись в комок. Гарри раздумывает, не окликнуть ли её, но потом решает, что не будет тратить времени даже на объяснения. Конечно, вряд ли кто-то из Пожирателей не спит в такую рань — просто он боится погрязнуть в ненужных спорах и разговорах и растерять остатки хладнокровия.

— Bombarda! — Гарри наводит палочку на замок, и тот, сорвавшись с решётки, отлетает в сторону.

Гермиона вздрагивает и поднимает голову. Она открывает рот в немом изумлении, но Гарри пресекает все её попытки заговорить. В два шага очутившись возле неё, он торопливо поднимает её на ноги за плечо и накидывает сползшую мантию.

— Что происходит? — Гермиона смотрит на него с острой смесью неверия и страха.

— Идём со мной, — холодно приказывает Гарри, вытаскивая её за руку из камеры.

Но Гермиона отбивается и замирает на пороге, словно унылая клетка — это убежище.

— Что ты делаешь, Гарри? Куда ты меня ведёшь?

Гарри подходит к ней угрожающе близко. Он видит красные полоски от лопнувших сосудов в испуганных глазах.

— Иди за мной. Молча. Или я наложу на тебя Silencio.

Гермиона смотрит на него со страхом и отвращением, но потом в её взгляде появляется смирение. Она безжизненно кивает. Гарри разворачивается и быстро направляется вон из темницы, не проверяя, следует ли Гермиона за ним. Когда они попадают на первый этаж, он останавливается, напряжённо вглядываясь в наполнившийся сероватым светом коридор, и тщательно прислушивается к густой тишине. А потом хватает Гермиону за руку и тянет к выходу. От холода её ноги онемели, и она еле поспевает за ним, перманентно хлюпая носом. Но он не собирается жалеть её. Выйдя на улицу, Гарри ещё прибавляет шаг, и Гермионе приходится пробежаться. Он неумолимо тащит её к дыре в барьере, которую — он уверен — без труда сможет отыскать во второй раз.

Он надеется, что путь до неё пройдёт в молчании, но уже через несколько минут Гермиона не выдерживает.

— Гарри, пожалуйста, скажи, куда мы идём, — её голос дрожит. — Гарри… — Он упорно молчит. — Ты пугаешь меня. Скажи, что ты задумал. Скажи немедленно, иначе я…

— Что?! — не выдержав, рявкает Гарри и оборачивается. — Что ты сделаешь? Без палочки? А?

— Я не знаю, — обиженно выплёвывает она, вырывает руку и останавливается. — Пожалуйста, поговори со мной. Скажи хотя бы…

— Нет! Я не могу. И я не буду ничего объяснять. Хочешь жить — иди за мной и помалкивай. Хочешь вернуться в камеру — нет проблем! Я тебе это устрою.

Несколько секунд она смотрит на него с недоверием, а потом всё-таки обхватывает его ладонь ледяными пальцами.

— Не спрашивай меня ни о чём, — качает он головой, продолжая идти. — Не разговаривай со мной, пожалуйста.