Unknown - 61ad6796-2e40-4603-ac60-bc6105305c08 out

Марк смотрит на него как-то странно, словно не верит тому, что услышал.

— Открой дверь! — цедит Гарри, взявшись за ручку.

— Открою, — сухо говорит Марк белыми от сдерживаемой ярости губами. — Но один ты туда не пойдёшь.

— Мне проводники не нужны, дорогу знаю.

— А я к тебе в свиту и не записывался. Если хочешь поговорить с ней — говорить будешь только под моим присмотром.

Гарри хочет ещё возразить, но вовремя вспоминает, что спорить с упрямым Марком бесполезно.

— Ладно, — кивает он. — Любишь подслушивать — я доставлю тебе такое удовольствие. Открывай! — Марк не шевелится. — Ну же!

Гарри снова поворачивается к дверям, и спустя несколько секунд те медленно отворяются. Он торопливо выходит в коридор, слыша за спиной шаги догоняющего его Марка. Поравнявшись, тот идёт молча, опустив голову и засунув руки в карманы. Весь путь проходит в тягостном болезненном молчании, и Гарри, уже немного успокоившись под конец, начинает жалеть, что сорвался на товарища. А ведь сейчас он станет разговаривать с Гермионой, и только от Марка будет зависеть, что он сможет ей рассказать. Гарри даже собирается заговорить с ним, но они уже подходят к ненавистной клетке, в которой сжалась в углу его подруга.

Услышав чьё-то приближение, она вздёргивает голову, и в первое мгновенье выражение её лица гордо и упрямо. Но увидев Гарри, она, тихо охнув, бросается к решётке и вцепляется в неё пальцами. Он быстро опускается на колени и просовывает руки сквозь прутья, чтобы кое-как попытаться её обнять.

После неловкого объятия она отклоняется назад и с полминуты молча разглядывает его, слабо качая головой. Она сплетает их пальцы через решётку, и её глаза начинают блестеть.

— Гарри… Гарри, ты… Ты так изменился, — Гермиона даже пытается улыбнуться, но из-за запёкшейся под носом крови и синяков под глазами улыбка выглядит страдальческой. Она просовывает запястье сквозь прутья, чтобы коснуться его волос. — Твои волосы… Ты…

Гарри быстро хватает её ладонь и крепко сжимает.

— Да не думай обо мне! Как ты сама?

— Я? — Гермиона болезненно усмехается. — Вроде в порядке. А ты как?

Гарри собирается ответить, но тут над головой раздаётся скучающий голос Марка:

— Ну всё. Со всеми всё нормально. Идём отсюда.

Гарри поднимает голову и, наткнувшись на его ледяной взгляд, моментально жалеет, что вообще затеял эту перепалку в зале.

— Марк, пожалуйста, дай нам пять минут, — просит он, не выпуская руки Гермионы.

— Зачем?

— Ну, прошу тебя. Тебе сложно?

Состроив гримасу, Марк демонстративно делает шаг назад и складывает руки на груди.

Гарри достаёт палочку и наскоро наколдовывает сквозь прутья тёплую мантию. Она поднимается с пола и укутывает Гермиону, на которой оставили лишь брюки и тонкую рубашку. Гермиона машинально заворачивается в мантию, но Гарри замечает, что в её взгляде появились бесконечная тоска и напряжение.

— Гермиона… — он принимается осторожно гладить её по плечу. — Не волнуйся, всё будет в порядке. Я обязательно придумаю, что делать.

— Что ты здесь делаешь? — шепчет она в ответ вовсе не то, что он ожидал услышать.

— Ты знаешь, что.

— Ты… Ты ничего нам не сказал. Просто молча ушёл. К ним, — по её щекам катятся слёзы, а у Гарри в груди будто распускается острый каменный цветок.

— Давай не будем сейчас говорить обо мне, — торопливо произносит он, опуская голову. — Это совсем неважно.

— Нет, Гарри, это важно. Я просто не могу поверить. Вернее, я никогда до конца не верила, пока… — она вынимает ладонь из его руки и отстраняется.

— Пока что?

— Ты здесь и ты… Ты хорошо выглядишь, ты не заперт в темнице, как и я. У тебя есть палочка!

— Конечно, Грейнджер, она у него есть, — совершенно некстати встревает Марк. — А в вашем штабе что, карандашами колдуют?

Гермиона смотрит на Марка блестящими, широко распахнутыми глазами, а потом вновь поворачивается к Гарри. Её глаза сужаются.

— Гарри, неужели это правда? Скажи мне, что нет. Скажи! — она хлюпает носом, и её губы подрагивают.

Гарри отлично знает, что Марк стоит в двух шагах от них и ловит каждое слово. Если бы он не устроил сцену в зале, возможно, не стал бы от него таиться и хоть как-то, намёками объяснил Гермионе, что происходит. Но теперь он уже не уверен, что Марк не сдаст его.

— Гермиона, послушай…

— Нет, я не хочу ничего слушать. Уходи!

Гермиона мотает головой, отползает дальше от решётки, и Гарри понимает, что дают о себе знать начинающаяся истерика и риддловское Crucio, после которого ещё не скоро начинаешь соображать.