Ершова Елена - Царство медное

«Сумеречная эпоха: эволюция мифов» была для нее настольной книгой.

«В самом деле, почему не Торий? – подумала она. – Не убудет же с меня, если я

запишусь к нему на собеседование? Даже если прогонит.. что ж. Попытка не пытка, а терять

мне нечего».

В глубине души она лелеяла надежду, что Торий и примет ее, и выслушает. Она не будет

слишком фанатична или настойчива, верно? Она ведь не станет подделывать ничьи чучела, а у

Тория есть, чему поучиться. Разве не он занял очень удобную позицию, балансируя на грани

строгого научного подхода и детской веры в тайных чудовищ? В его вере как раз сомневаться и

не приходилось – если не веришь, не ищешь ульи мифических васпов.

Убедив себя таким образом, ободренная Лиза побежала собирать вещи. До столицы

было восемь часов на тепловозе, а еще надо заказать билеты, и собрать все свои наработки, и

заказать в аптеке несколько упаковок инсулина.

Еще одной причиной, по которой Лиза не переносила спиртное, был ее сахарный диабет.

5. Встающие из болот.

Виктор проснулся от какого-то неясного чувства: казалось, кто-то пристально наблюдает

за ним, выжидает, дышит в затылок зловонием тины и гнили. Неприятное чувство.

Он открыл глаза и первым делом увидел своего конвоира – Ян горбато сидел в кресле,

кисти рук свободно болтались между колен, подбородок касался груди. Спит.

Была глубокая ночь, но сквозь заиндевевшие окна сочился зеленоватый, призрачный,

какой-то глубоководный свет.

«Странно, – подумал Виктор. – Здесь нет луны, только облака. Что же тогда…»

Догадка пришла мгновенно. Конечно, это фосфоресцировал зараженный лес. Разве не об

этом говорилось в легендах?

27

Виктор почувствовал горячую волну, прокатившуюся по его телу.

Весь остаток дня он провел без маски, в разорванном комбинезоне. Сколько же рентген

он успел поймать? И как скоро начнутся необратимые последствия облучения?

Во рту разом пересохло, однако странность заключалась в том, что Виктор чувствовал

себя хорошо. На редкость хорошо, надо заметить. Подействовал ли кратковременный сон, или

немудреный ужин, но Виктор никогда не чувствовал себя таким отдохнувшим и полным сил.

Будто открылось второе дыхание.

Может, так и приходит смерть…

В это время снаружи кто-то постучал.

Сначала Виктор подумал, что ослышался. Замер в своем кресле, склонив голову вбок,

прислушался. Не было никаких звуков, кроме низкого гула работающей печки. Никакого

движения вокруг. Липкая, выжидающая тишина повисла в воздухе, будто липучка для мух.

Стук раздался снова.

Это был робкий, какой-то царапающий звук. За дверью кто-то ощутимо вздохнул.

Кто-то?

Во всем лесу на многие мили вокруг не было никакого человеческого жилья. Не было ни

одной живой души, кроме Виктора и его неподвижного спутника. А еще в каких-то пяти метрах

от вездехода, в рыжей грязи и хвое, лежал труп Дерека.

Стук повторился. На этот раз настойчивее.

Виктор подскочил, будто в нем развернулась пружина.

– Да что это такое, в самом деле? – вскричал он. – Кто там?

– Молчи.

Это сказал Ян.

Он проснулся, но позу не сменил, только приподнял посеревшее лицо. Его тусклый

взгляд ( взгляд покойника ) уперся в облупленную дверь.

– Если это шутки… – начал Виктор.

– Шш! – зашипел Ян, призывая его к тишине.

Виктор умолк.

И тогда прямо под дверью раздался тихий и печальный девичий голос:

– Виктор, открой… Разве ты меня не узнал? Это я, Мириам.

Виктору показалось, что его взяли за волосы и с головой окунули в ледяную прорубь –

настолько нереально прозвучали эти слова. Закостенев на одном месте, он несколько раз

открывал рот, будто хотел что-то сказать, но, не придумав ничего, снова закрывал.

– Виктор, – шепнули из-за двери.

28

– Не открывай, – предупредил Ян.

Он по-прежнему не менял позы. Свесившиеся серые кисти болтались, будто дохлая

рыба. Под глазами залегли глубокие черные тени. В лице – ни кровинки.

Виктор вдруг рассердился.

«Пугают, как мальчишку! – пришла в голову злая мысль. – Мне не десять лет, чтобы

вестись на эти шутки!»

В два шага пересек кабину и отщелкнул засов. Дверь распахнулась широко, словно

черный рот облизнулся ржавым языком, впустив вовнутрь болотное свечение зараженного леса.

Деревья выступили из ночной черноты, будто зубы морского удильщика. Зеленоватые полосы

причудливо ложились на снег, и казалось, что земля шевелится и дышит.