Unknown - ХЕЛЕН СИНГЕР КАПЛАН

немногих областей, связанных непосредственно со звуком (настройка музыкальных

инструментов и т. п.). Если, несмотря на это, в сурдопедагогике до сих пор

пользуются обычно узким кругом большей частью бесполезных ремесел, то виной

этому близорукость и филантропически-инвалидный подход к воспитанию глухонемого.

При правильном подходе к делу именно здесь открывается широчайшая дверь в

жизнь, возможность участия в комбинированном труде с нормальными, возможность

высших форм сотрудничества, которое, избегнув паразитических опасностей, может

послужить социальному моменту, стать основой всей сурдопедагогики. Но об этом

ниже. Здесь же скажем до конца о труде. Изготовление безделушек и продажа их,

отсутствие расчета на последующую жизнь, кустарнически-ремесленный,

индивидуально-замкнутый труд является ничем не оправдываемым с научной Точки

зрения пережитком прошлого. Отсутствие слуха означает меньшее поражение, чем

отсутствие зрения. Мир представлен в человеческом сознании преимущественно как

зрительный феномен. Звуки в природе человека играют неизмеримо ме ньшую роль.

Глухой в конце концов не теряет ни одного существенного элемента мира. Казалось

бы, глухонемота и должна составлять неизмеримо меньший недостаток, чем слепота.

С биологической точки зрения так оно действительно и есть, и глухое животное, в

ероятно, менее беспомощно, чем слепое. Не то человек. Глухонемота человека

оказывается неизмеримо большим несчастьем, чем слепота, потому что она изолирует

его от общения с людьми. Немота, лишая человека "речи, отрывает его от

социального опыта, выклю чает из общей связи. Глухонемота-недостаток социальный

по преимуществу. Она прямее, чем слепота, нарушает социальные связи личности.

Итак, первая проблема сурдопедагогики заключается в том, чтобы вернуть

глухонемому речь. Это возможно. Дело в том, что глухота означает обычно

поражение только слуховых, но не речевых нервов или центров. Органы речи и

связанные с ними нервные пути и ц ентры обычно сохраняются. Таким образом,

немота здесь не органическое поражение, а просто недоразвитие вследствие того,

что глухой не слышит слов и не может выучиться речи. Поэтому обучение

глухонемого устной речи сводится не только к замене одного ан ализатора другим -

уха глазом, когда глухой научается считывать с губ говорящего и как бы слышать

глазами, но и к еще одному важному психологическому механизму, лежащему в основе

речи, именно механизму, возвращающему на самого говорящего раздражения е го же

речи и позволяющему контролировать и регулировать течение речи (Л. С. Выготский.

- В сб.: Психология и марксизм, 1925). Здесь этот механизм заменяется

кинестетическими ощущениями, возникающими при произносительных движениях.

Ощущения эти крайне слабы, движен ия губ далеко не точно передают все звуки,

артикулирование при речи требует невидимых движений внутри закрытого рта, и

поэтому обучение устной речи превращается для глухонемого в каторжно-тяжелый

труд.

Наряду с обучением глухонемых устной речи (так называемый немецкий метод) у

глухонемых существует еще два языка: 1) язык естественной мимики, язык жестов и

2) методический язык знаков, условная азбука, состоящая из различных движений

кисти рук и пальц ев, так называемая дактилология, или письмо в воздухе. Оба эти

языка неизмеримо легче для глухонемого; а язык жестов составляет его

естественный язык. Устная речь, напротив, противоестественна для глухонемого (Н.

М. Лаговский, 1911). Однако из этих тр ех возможных языков мы, несомненно,

должны отдать предпочтение самому трудному и противоестественному - устной речи.

Она неизмеримо труднее дается, но и неизмеримо больше даёт. В самом деле, хотя

мимика и составляет первоначальный язык немого и основу французского метода (Н.

М. Лаговский, 1910), тем не менее она должна быть отброшена, так как является

языком бедным и ограниченным. Она замыкает глухого в узкий и тесный мирок

знающих этот примитивный язык. Мимика очень скоро вырождается в жаргон, пон

ятный только данной школе, и допускает общение лишь с небольшим количеством

людей. Мимика позволяет давать только самые грубые предметные и конкретные

обозначения. До абстрактных понятий, до отвлеченных представлений она никогда не

доходит. Ведь речь есть не только орудие общения, но и орудие мысли, сознание