Бернард Корнуэлл - Языческий Лорд

Я выступил вперед стены из щитов и посмотрел на своего врага.

- Ты оставишь моим людям жизнь?

- Даже эта твоя шлюха будет жить. Все они смогут уйти! Они будут жить!

- А сколько стоят обещания человека, которого мать родила задницей? - крикнул я в ответ.

- Мой сын жив?

- Живехонек.

- Твои люди могут забрать его в качестве гарантии. Они будут жить!

- Не нужно, господин, - торопливо пробормотал Финан, - он слишком проворен. Разреши мне с ним драться!

Три норны смеялись. Они сидели у подножия дерева и две из них держали нити, а третья - ножницы.

- Разреши пойти мне, отец, - попросил Утред.

Но wyrd bið ful āræd. Я всегда знал, что этим кончится. Вздох Змея против Ледяной Злобы. И я вскарабкался по вражеским телам и отправился драться с Кнутом.

Глава тринадцатая

Урд, Верданди и Скульд - три норны, те женщины, что ткут нити нашей судьбы у подножия дерева Иггдрасиль, огромного ясеня, на котором держится наш мир. Мысленно я представлял их в пещере, не в такой, как та, где меня оседлала Эрция, а гораздо большего размера, почти бесконечной, и через эту ужасающую бездну вздымался гигантский ствол мирового дерева.

И там, где у основ мироздания извивались и сплетались корни Иггдрасиль, три женщины ткали гобелен наших жизней.

И в тот день они выдернули две нити из прялки. Я всегда воображал свою нить желтой, как солнце. Не знаю почему, но так мне казалось. Нить Кнута, наверное, была белой, как его волосы, как рукоять Ледяной Злобы, сделанная из слоновой кости, как плащ, соскользнувший с его плеч, когда он сделал шаг в мою сторону.

Так пусть Урд, Верданди и Скульд решат нашу судьбу. Они не слишком добры, вообще-то, они злобные и отвратительные ведьмы, а ножницы Скульд остро наточены.

Когда эти лезвия режут, слезы проливаются в колодец Урд неподалеку от мирового дерева, а этот колодец питает водой Иггдрасиль, но если погибнет Иггдрасиль, то погибнет и весь мир, так что колодец всегда должен быть полон, а значит, должны быть и слезы. Мы плачем, чтобы мир мог выжить.

Желтая и белая нити. И нависшие над ними ножницы.

Кнут приближался медленно. Мы должны будем встретиться неподалеку от восточного берега брода, на мелководье, где вода едва доходила до лодыжек. Он опустил Ледяную Злобу, держа ее в правой руке, но говорили, будто он одинаково умело пользуется обеими руками.

Щита у него не было, он в нем и не нуждался. Он был проворен, быстрее всех, и мог отражать удары мечом.

В моей руке был Вздох Змея. Он выглядел более смертоносным, чем Ледяная Злоба. В два раза тяжелее и длиннее на ширину ладони, вполне простительно было бы решить, что его длинный клинок вдребезги разобьет меч Кнута, но по слухам, его клинок выковали в ледяных пещерах богов, в пламени, что было холоднее льда, и что этот меч не знает поражений, он быстрее змеиного жала. Кнут опустил его.

Нас разделяли десять шагов. Он остановился и ждал с едва заметной улыбкой.

Я сделал еще один шаг. Вода омывала мои сапоги. Подойди к нему ближе, говорил я себе, чтобы он не мог развернуться со своим зловещим клинком. Он будет этого ждать. Может, мне стоит отойти назад, позволить ему самому приблизиться.

- Господин! - раздался голос за моей спиной.

Кнут поднял Ледяную Злобу, хотя и не сильно сжимал ее в руке. Клинок мерцал серебристыми отсветами при каждом движении. Он заглянул мне в глаза. Тот, кто дерется таким смертоносным мечом, всегда смотрит в глаза противнику.

- Господин! - это был голос Финана.

- Отец! - быстро выкрикнул Утред.

Кнут посмотрел мне за спину, и внезапно выражение его лица переменилось. Он был в приподнятом настроении, но теперь вдруг его лицо озарила тревога. Я попятился и обернулся.

И увидел приближающихся с запада всадников, сотни всадников взбирались на холм, где горели сараи, посылая свои мрачные сигналы небесам. Сколько их?

Я не мог точно сказать, но, может, две или три сотни? Я повернулся обратно к Кнуту, и прочитал по его лицу, что вновь прибывшие - не его люди. Он послал войско через канаву к северу от нас, но эти всадники помешали бы их продвижению к нашему флангу. Если они были саксами.

Я снова обернулся и увидел, как всадники спешивались, а мальчишки отводили их лошадей обратно, вниз с холма, а там, на вершине, где горели дома, выстраивалась новая стена из щитов.

- Кто они? - крикнул я Финану.

- Бог знает, - отозвался он.

И пригвожденный бог и правда знал, потому что на фоне неба внезапно развернулось знамя, огромный флаг с изображением христианского креста.