Alexandr - Unknown

В этих размышлениях я и пребывала, когда пропищал мобильник.

Мауро: “ Ты пришла на работу, или осталась досыпать? ”

Ната: “ Пришла. ”

Мауро: “О’ кей. Я рад. Целую. ”

Я ничего ему не ответила, потому что больше мне и в голову ничего не пришло. Я все еще была немного не в себе, и в голове сумбур. Не то, чтобы я ожидала какого-то сногсшибательного любовного послания, по правде говоря, я вообще ничего не ждала, но, раз уж он мне написал, то мог бы сказать и по-другому. Хотя, мило сказано: “... или осталась досыпать? ” Этим он намекает на ночь, которую мы провели вместе. На самом деле это все равно, что сказать: “ Когда я поцеловал тебя в последний раз, ты спала, так что я беспокоился о тебе, вдруг ты не пришла на работу. ” При желании можно сказать и так: “ Поскольку мы почти всю ночь не спали, я не удивился бы тому, что утром ты осталась досыпать. ” А, быть может, сказать вот так: “ Я думаю о тебе, и единственная картина, которая кружится в моей голове, это ты, улыбающаяся во сне среди смятых простыней. Так что я должен был написать тебе типичную отговорку, чтобы ты сказала мне, что тоже провела потрясающую ночь. ”

Я ответила ему только: “ Пришла ”, потому что, потому что ни к чему добавлять, куда именно.

И он: “ О’кей. Я рад. Целую ”. В смысле: “ Целую тебя, как сестру или подружку, или

какую-нибудь едва знакомую особу. ” Вот если бы он сказал “ целую тебя ”, то я знала бы, что поцелуй предназначался мне, и только мне, ведь коллеге по работе не пошлешь “ целую тебя ”, потому что это самое “ целую тебя ” – нечто большее, это все равно, что сказать “ целую тебя в губы. ” Но он не прислал мне “ целую тебя ”, а только лишь “ целую ”. Поцелуй, неопределенный поцелуй.

Глава 2 Хорошо, я согласна

Мы снова договорились о встрече.

Вчера вечером Мауро прислал мне сообщение. Он написал, что если я хочу, то мы

встретимся после работы.

Ната: “ О’кей. Хорошо, я согласна. ”

“ Хорошо, я согласна ”, точное, лаконичное сообщение, и только. Сначала я подумала

ответить ему так: “ Да! Твою мать, конечно же, да. Все охренительно, парень, зашибись, где встретимся? ” Однако, я оборвала себя, потому что, как говорит моя бабушка, когда-нибудь они будут вынуждены отмывать мой язык с мылом.

Этот вечер сделался для меня бесконечным, потому что с того момента, как звякнул

мобильник, оповещая о сообщении от Мауро, я только и делала, что отсчитывала минуты. Я трудилась над логотипом для одной кампании, производящей сумочки и обувь, и как раз с самого утра пребывала в жутком вдохновении, но после получения этого самого “ Ната, не хочешь встретиться ?” я была уже ни на что не способна. Два часа я провела, тупо уставясь в монитор и возя мышкой по столу, создавая видимость работы. Я открыла ящик стола, достала тетрадь и закрыла ящик. Потом снова открыла его, чтобы достать фломастер, и снова закрыла. Сделав вид, что рисую, и, накарябав какую-то халтурку, я встала и направилась к кофеварке, чтобы убить время, а потом вышла на балкончик агентства покурить. Возвращаясь на свое рабочее место, я услышала телефонный звонок. Звонил мобильник, и я кинулась к столу, моля Бога, чтобы это оказался не Мауро, звонивший, чтобы отменить свидание. Слава богу, это была Рита.

- Что ты делаешь после работы? Мне звонил аргентинец, чтобы мы пошли посмотреть

фильмец. Его показывает приятель аргентинца, у него дома есть проектор.

- Извини, Рита, не могу, я занята.

- Почему? Разве ты уходишь не в восемь?

- Да, подружка, но я заканчиваю логотип, который должна сдать на следущей неделе, вот

и задерживаюсь, потому что занята.

- Отлично, приходи и освободишься.

- Нет, нет. И, кроме того, я не очень хорошо себя чувствую.

- Да, ладно! Вчера ты чувствовала себя превосходно…

- Да, конечно, но сегодня – нет, подружка, нет, не сегодня.

- Что ж, ладно, ничего… Передам им от тебя привет.

Я не рассказала ей ни о четверге, проведенном с Мауро, ни о том, что сегодня снова

встречаюсь с ним, потому что хочу защититься. Если потом Мауро уйдет от меня, меня завалят вопросами о том, что случилось. И я должна буду подробно обо всем рассказывать, анализировать, отличается ли он от остальных, или такой же. Я снова буду думать, что моя личная жизнь мне не принадлежит. Порой я думаю, что столько рассказывала об Альберто и о тех моих трудных месяцах, что однажды почувствовала, что моя жизнь уже не была моей, она принадлежит всем. И я не хочу снова подобных ощущений. В любом случае я не должна рассказывать слишком много, потому что, вне всякого сомнения, то, что произошло между мной и Мауро, это ничто, пустяк.