Джеймс Райан - Погодите, как вы сказали?

Судья Ренквист предпочитал прогуливаться вокруг резиденции Верховного суда — массивного, богато декорированного здания, расположенного позади Капитолия. Прогулки давали нам лишний повод убедиться, что широкая публика практически не знает в лицо почти никого из судей Верховного суда, включая и главного. Лишь однажды во время нашей прогулки Ренквиста узнал человек с улицы, и то им оказалась репортер из New York Times Линда Гринхаус, освещавшая работу Верховного суда. Между тем во время каждой прогулки нам встречались толпы туристов, направлявшихся на экскурсию в Верховный суд, и ни разу никто из них не узнал судью Ренквиста. Помню, как-то раз нам пришлось буквально продираться сквозь толпу расшалившихся школьников средних классов, и шеф вежливо спросил их учительницу, нельзя ли попросить ее подопечных встать покучнее, чтобы они не перегораживали проход по тротуару. Та в ответ одарила его пренебрежительным взглядом, в котором легко прочитывалось: шел бы ты, дедуля, своей дорогой. Я улыбнулся и подумал: знала бы она, кто перед ней!

Во время прогулок, которые обычно длились минут двадцать, мы обсуждали дело и предстоящие прения. Беседа начиналась с того, что шеф просил сотрудника изложить свою точку зрения на существо дела, а затем начинал задавать вопросы. И вопросы эти неизменно попадали в самое яблочко. Мы не тратили время на обсуждение процессуальных деталей, от которых не зависел исход дела, а также на какие-либо его аспекты, никак не влияющие на результат. Словом, то были одни зерна и никаких плевел, только вопросы по существу и ничего лишнего. Мы с шефом не всегда сходились во мнениях по поводу ответов на вопросы, ведь наши воззрения во многом разнились. И я хорошо помню, что в подобных случаях он настойчиво требовал подтвердить мою точку зрения: «Погоди, как ты сказал? Ты и правда так считаешь? Нет, ты это действительно всерьез?» И все же не оставалось сомнений, что он всегда задавал вопросы нужные и правильные, они во многом были схожи по типу с теми, что задавал на прениях судья Стивенс.

По общему признанию шеф обладал исключительной способностью быстро вникать в самую суть: из груды информации по делу он мгновенно выхватывал главное, выделяя ключевые вопросы и пункты. Уверен, что этот несомненный талант Ренквиста вкупе с другими его достоинствами немало способствовал его блестящей юридической карьере и назначению судьей Верховного суда. К тому же судья Ренквист был многоопытен в своем деле, не в пример ординатору, который попался нам, когда Кэти рожала Сэма. Когда я пришел на работу в канцелярию Ренквиста, он уже двадцать лет заседал в Верховном суде, так что у него была масса возможностей до блеска отточить свое мастерство. Талант и опыт, безусловно, помогали ему быстро определять, что самое важное и существенное в делах, которые он разбирал.

И все же важную роль играл и сам образ мышления Ренквиста. К своей жизни он подходил ровно с тех же позиций, что и к рассматриваемым делам. О какой бы из многочисленных граней его жизни ни шла речь, он всегда четко выделял то, что действительно значимо. Судья Ренквист не любил тратить время на пустяки. Спустя много лет после работы под его началом я наткнулся на любопытный пассаж в книге Тимоти Гайтнера, министра финансов в кабинете Барака Обамы. Мне сразу вспомнился наш шеф. Вполне естественно, что как глава министерства финансов Тим Гайтнер был обязан присутствовать на множестве различных совещаний, причем одни были настоящими и имели целью добиться определенного прогресса, другие же проводились только для галочки. Гайтнер взял за привычку, приходя на совещание, созванное не его ведом­ством, с ходу интересоваться: «Это у нас совещание по делу или для галочки?» Впоследствии Гайтнер жестоко корил себя за излишнюю нетерпеливость, однако я нахожу его вопрос одновременно и остроумным, и снайперски точным. Ясно, что Гайтнеру важно было делать реальное дело, а не создавать видимость. Наш шеф придерживался точно такого же взгляда.

Скорее всего, шефу так претило попусту терять время еще и в силу необычайной широты его увлечений и интересов, куда входили география, история, оперы Гилберта и Салливана21, плавание, метеорология, студенческий футбол, теннис, живопись и литература. Хотя он занимал одну из важнейших должностей на свете, судья Ренквист, хоть и относился к своей работе с огромной ответственностью, всегда умел выкроить время для увлечений и, кроме того, неизменно оставался глубоко предан семье. Ему всегда удавалось воспринимать обязанности судьи Верховного суда страны как всего лишь один из аспектов жизни — бесконечно важный, тут нет сомнений, но лишь один из многих. Столькими разнообразными и интересными вещами ему хотелось заниматься, что он просто не мог позволить себе терять время.