Уильям Райан - Пропавшая икона

Хладнокровный палач-убийца, который замирает от ужаса при мысли, что однажды ему закажут собственного сына; звезда уголовного розыска капитан Королев, с его футбольным прозвищем Каток, который идет по следу преступника и скорее свернет себе шею, чем сойдет с пути истинного; известный писатель Исаак Бабель — то ли связной НКВД, то ли приставленный к капитану соглядатай; король криминального мира Коля Граф, который взял на себя миссию уничтожить всех, кто причастен к осквернению святыни, — все эти герои и злодеи оживают на страницах романа с, казалось бы, классическим детективным названием «Пропавшая икона». Так мог бы назвать что-нибудь из своей холмсианы сэр Артур Конан Дойл, не будь он католиком, но вряд ли он взялся бы писать роман о Москве тридцатых годов… Очень скоро читатель понимает, что может означать похищение иконы в самый атеистический период советской истории, когда здание храма политкорректно называют «бывшая церковь» и устраивают в нем танцы, когда Библию прячут в подполе или заворачивают в ее страницы пирожки, а свое культурное наследие социалистическое государство задорого продает «загнивающему» капиталистическому Западу. Похищение иконы влечет за собой не только проведение дознания, но пытки и человеческие жертвы: американская монахиня, «распятая» на алтаре, русский вор, с которого живьем срезают его покрытую татуировками кожу, и, наконец, чекист.

Итак, Уильям Райан — не Артур Конан Дойл, а его Алексей Королев — не Шерлок Холмс, но и ему, как легендарному сыщику с Бейкер-стрит, придется прибегнуть к помощи уличных мальчишек. Кому, как не советским беспризорникам, по плечу найти в стогу сена иголку — в Москве-муравейнике американскую гражданку, пока ее не постигла участь замученной в «бывшей церкви» монахини… Самого Королева отстраняют от дела — слишком близко он подобрался к разгадке, и похоже, что тот, в чьих руках сосредоточена власть, ведет грязную игру. В общем, одним убитым чекистом дело о пропавшей иконе Казанской Божией Матери не обойдется… Но ветеран советско-польской войны Королев не раз встречался со смертью лицом к лицу!

Вдумчивый читатель найдет в дебютном романе бывшего адвоката Райана нечто большее, чем просто динамичный детектив с лихо закрученным сюжетом. Он получит портрет эпохи террора, и в нем не будет места пастели и акварели — для жестокой правды их краски слишком блеклые. Уильям Райан препарирует советские реалии тридцатых годов так же бесстрастно, как патологоанатом Честнова вскрывает грудные клетки их жертвам. Назвать этот роман приятным чтивом — все равно что прославлять Сталина как доброго вождя, но книга затягивает и не отпускает до последней страницы, на которой вас ждет, как-то не по-советски это звучит… неужели happy end ?

Зловещую тишину храма прерывали лишь равномерный звук капель крови, падавших на мрамор, да прерывистое дыхание девушки. Вдох — выдох. Вдох — выдох. Затем пауза — и снова неровный гортанный хрип. Она была практически готова. Ну и пришлось же ему повозиться! Она истекала кровью, что было неудивительно после всех его стараний, и все же ему было не по себе. А что ему оставалось делать? Ему не дали времени раскрутить эту девку, задавить ее морально, оставалось лишь одно: вызвать боль и страх. Пускай это и не самый профессиональный и эффективный подход к делу. Он надеялся пытками выдавить из нее признание, но она продержалась дольше отведенного ему времени. Какая досада! Иногда достаточно надеть перчатку и медленно сжать руку в кулак — и как только натянутая кожа на перчатке начинает зловеще трещать, жертва ломается и начинает говорить так быстро, что только успевай записывать. Такие допросы ему нравились больше: в них все было просто и понятно. Но попадались и крепкие орешки — а эта девица оказалась настоящим кремнем. Ее не сломал ни один метод пытки. Будь у него больше времени, возможно, он бы добился результата, но ему дали всего лишь пару часов. Лишь пара часов — для такой стойкой натуры. Сильной и волевой. Им будут недовольны, но чего они ожидали? В конце концов, он их предупреждал. Вот если бы он смог как следует подготовить ее: на несколько дней лишить сна, бросить сначала в жаркую, потом в холодную камеру, а после оставить в полнейшей темноте и тишине… После этого можно было надеяться на результат. Будь у него дополнительное время и привычные инструменты под рукой, он бы выжал из нее то, чего она сама не знала. Но сейчас ему приходилось довольствоваться лишь кожаным фартуком, перчатками и зданием церквушки — и у него была всего пара часов.