Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Жизнь Божественная – II

Эта способность к всепоглощающему сосредоточению не ограничивается погружением в какую-то конкретную или специфическую работу нашего более широкого «я» и может доходить до полного забвения себя в той конкретной деятельности, в которую мы в данный момент оказываемся вовлечены. Актер в моменты наиболее сильного воодушевления забывает, что он актер, и становится персонажем, которого он играет на сцене; не то чтобы он действительно считал себя Рамой или Раваной, но он на время отождествляется с психологическим образом и манерой поведения данного персонажа, отождествляется настолько, что забывает реального человека, исполняющего роль. И точно так же поэт, погружаясь в свою работу, забывает о себе, человеке, творце, и в эти мгновения только вдохновенная безличная сила выражает себя в форме ритмов и слов; всё остальное уходит на второй план и исчезает. Солдат забывает себя в бою и становится энергией, бросающейся в атаку, яростной и разящей силой. Точно так же про человека, охваченного гневом, обычно говорят, что он не помнит себя, или что он стал воплощением гнева (что еще полнее и точнее отражает реальное положение дел): но реальная истина, стоящая за этими словами, не является всей истиной его существа в данный момент времени, а лишь конкретным фактом проявления его сознательной энергии в действии. Он действительно забывает себя, забывает всё остальное свое существо с его другими импульсами и способностями сдерживать и контролировать себя, и просто действует как энергия охватившей его страсти, становится на время этой энергией. Это самая глубокая степень самозабвения, возможная в поведении обычного активного человека; ибо вскоре он неизбежно возвращается к более широкому и осведомленному о себе сознанию, временным движением которого и становится это самозабвение.

Но более обширное универсальное сознание должно обладать способностью доводить это движение до его высшей точки, до максимально возможного предела, которого может достичь относительное движение. И оно достигает этой точки, но не в человеческой бессознательности, неустойчивой и всегда возвращающейся к пробужденному сознательному существу, которым, по сути, и по своим характерным качествам является человек, а в несознательности материальной Природы. Эта несознательность не более реальна, чем неведение, вызванное всепоглощающим сосредоточением на нашем временном бытии, и ограничивающее бодрствующее сознание человека; ибо мы знаем, что не только в нас, но и в атоме, металле, растении, в каждой форме, в каждой энергии материальной Природы присутствует и действует тайная душа, тайная воля, тайный ум, отличные от немой и забывшей себя формы, Сознательное начало – сознательное даже в бессознательных вещах, – о котором говорится в Упанишадах, без чьего присутствия и вдохновляющей сознательной силы (или Тапаса) никакой труд Природы не мог бы быть завершен. Бессознательность свойственна Пракрити, внешней динамичной энергии, погруженной в свои труды, сосредоточенной на них и отождествленной с ними (отождествленной настолько глубоко, что это приводит к своеобразному трансу или обмороку), не способной, пока она прикована к формам своей деятельности, вернуться к своему подлинному «я», к целостному сознательному бытию и к интегральной силе сознательного бытия, которые она оставила скрытыми на заднем плане и о которых она, наслаждаясь самим процессом выполнения работы и собственной мощью, забыла. Пракрити, исполнительная Сила, перестает осознавать Пурушу, Сознательное Существо, хранит его в себе, не ведая об этом, и только с выходом сознания из этого забытья Несознательности она мало-помалу начинает снова осознавать его. Пуруша фактически соглашается облачиться во внешнюю форму, созданную для него Пракрити; на первый взгляд, он становится Бессознательным, физическим существом, затем витальным, затем ментальным существом, но во всех этих формах он, по сути, остается собой; свет тайного сознательного Существа поддерживает и направляет работу бессознательной или начинающей становиться сознательной энергии Природы.

Эта бессознательность столь же поверхностна, как и неведение человеческого ума в состоянии бодрствования или бессознательность или подсознательность его спящего ума – ибо внутри нее пребывает Всеведущий; она полностью феноменальна, но это завершенный и самодостаточный феномен. Он настолько завершён, что, только подчиняясь импульсу эволюционирующего сознания, возникающего в формах, менее подверженных бессознательным способам деятельности, она может пробудиться от своего забытья, прийти в себя и обнаружить частичную осознанность в животном, а затем еще больше пробудиться в человеке и, при достижении им максимального уровня развития, впервые наделить его возможностью более полно, но всё ещё достаточно поверхностно приобщаться к по-настоящему сознательной деятельности. Но, тем не менее, как и в случае поверхностного человека и реального человека, где первому присуща аналогичная, хотя и меньшая неспособность, разница имеет чисто внешний характер. По сути, в универсальном порядке вещей, бессознательность материальной Природы ничем не отличается от самоограничения бодрствующего человеческого ума или от концентрации забывающего себя ума на своей активности, поскольку и то и другое вызывается всепоглощающим сосредоточением, погруженностью в поток работы и энергии; просто в случае материальной Природы это самоограничение достигает наибольшей степени забвения себя и становится не временным условием работы, а законом деятельности. Несознательность, свойственная Природе, является полным незнанием себя; частичное знание и общее неведение человека являются частичным незнанием себя, которое в ее эволюционном порядке знаменует поворот к обретению полного знания себя. Но неведение и Природы, и человека, как и любое другое неведение, при внимательном рассмотрении является исключительно поверхностным, ведущим к забвению себя сосредоточением Тапаса, сознательной энергии бытия на том направлении или той части своего движения, которые ею только и осознаются и с которыми она, на первый взгляд, полностью отождествляет себя на поверхности. Неведение реально в рамках этого движения и способствует решению его задач, но в целом является поверхностным и частичным феноменом, который не может быть по-настоящему реальным и интегральным. Слово «реальный» мы, конечно же, используем не в абсолютном, а только в относительном смысле; ибо, будучи достаточно реальным, неведение не является всей истиной нашего существа, и, если рассматривать его независимо от всего остального, даже присущая ему истина искажается и представляется нашему внешнему сознанию в ложном свете. Его подлинная истина заключается в том, что оно является заключенным в материи Сознанием-Знанием, которое, эволюционируя, постепенно пробуждается и возвращается к своему исходному состоянию, но, действуя на материальном плане, проявляет себя как Бессознательность и Неведение.