Игорь Олен - Лоскутная философия. Идефикции

Вправду, логика – свойство разума. Асмус (сов. академик от философии) насказал про роль логики семь томов. Мир истинно создан логикой (отчего и мучится). Но давным-давно исковерканный разум наш жил не логикой. Он имел два крыла: анáмнезис помнил время, когда человек был с Богом и ведал истину как среду обитания, ведь анáмнезис по Платону – память о Сущем; ну, а второе крыло – фантазия, вырывавшая, как анáмнезис, нас из нашей всегда себе равной, ясной и чёткой, мёртвой среды к возвышенным Божьим пажитям. Но наш разум признал их фикцией. Он, стремясь к простоте, к возможности объяснить всё, дать всё понятно, трусил бесформенных алогичных образов от анáмнезиса с фантазией. Он, страшась высот, где терял себя, приземлился; с тех пор и ползает от одной плоской вещности до подобной ей, спёрт причинно-следственным нюхом и в убеждении, что сие пресмыкательство и есть полная данность, где «дважды два четыре» и где «анамнез», а не «анáмнезис» и иные чуда.

154.

«Будьте как дети», – Бог предложил, тая, что отнюдь не рассчитывал на взрослеющих, на побочный продукт от детства… Знал Адам, что гоним не за грех, но, выросши, перестал быть малым, коему рай? И вправду, детство есть рай. А взрослость – сирое угасание.

155.

На «великую смерть», ха-ха! Что за радость несла F быдлу, если ор длится и после смерти, как по Диане принца Уэльского? Тайна в бёдрах, что разводила в клипах блестящая? Два несхожих есть человечества: это – сводит в гроб моцартов, истомив их прежде в нужде; то, рыдая над пошлостью, – строит ей мавзолеи.

156.

«Мир не достоин слёзок ребёнка», Ф. Достоевский. Благо, наверно, вымереть в детстве. Зря толстоевские о «слезинках» чад. Нет, добр как раз, кто казнит их в малости; чик по горлышку – и в раю без скорбей завтрашней жизни.

157.

Женщины вышли. Все – псевдо-женщины… Даша всё прощала. Даже когда я увлёкся лáтексной куклой, чтоб она вникла, что – без неё могу. Я постиг суть женщины и что истинный человек – за рамками Ж и М, а секс, что врождённый -де, но довольный куклой, не первозданен. Вник я в фальшь общества, что стоит на смыслах, да и вообще в фальшь мира, то есть в искусственность. Понял я, что апатия к женщине – знак спасения… но его-то я не хочу! Я – М, самец то бишь; и сей мир, дуальный и половой, – мой, мой насквозь! стопроцентно, полностью! Мир естественный, как он был в раю, мне враждебен. Мне предпочтительней статус кво, друзья, ибо труд Адама близок к успеху.

С Дашей покончено? ― нет, но с ЖЕНЩИНОЙ: с тем «кривым», «злым», «стихийным», что славил Ницше, – что, всё же, сдохло. Женское мёртво. Доуравнялось в правах до члена! И слава Богу. Умерло, с чем М бился и чем он вскармливался, чем мучился, как великим грехом своим.

Пол, он в мозге, не в гениталиях. Коль в извилинах сгинет женское, то и в теле, – будь там хоть грудь до пят либо вульва с Тверь, – нет женщины. Лишь раздувшийся фаллос, ищущий, во что слить, считает, что, дескать, в юбке, длинноволосое и грудастое с ярко крашеной мордой, – женщина. Нет, не женщина, а лишь клиторный М там: недо-мужчина. Пал соблазн! Что пленило нас первозданностью, в чём хранился древний эдем – иссякло. Да!! Плоть, – грудастая длинноногая плоть, – иссякла быть чисто женской, стала лишь рудиментом Ж. Я их унижал, фальшивых. С фальшью не водятся. Пусть целуют им ручки – но чтоб их драть в хвост в гриву! Я презирал их. Я после браков запрезирал их, спрашивая: где женское, что пленило, влекло меня? Где оно? Не пространство меж ног влекло, но чудесное райское, о чём слов нет. Мысль о нём жгла магмой! дух его опьянял! касание восторгало!.. И – вдруг всё сгинуло. Сказка сверзилась в случку.

Доподражалась, тварь! Норовила сравняться с М? Взять хоть Дашу: сбацала интеллект себе (доктор неких наук), – стала, типа, на уровень . А зачем? Дабы я от блестящей и образованной, шейпингóванной, модной, рáзвитой, стал блевать? Норовила быть всем: her и лошадь-де, her-де бык, her и баба-де и мужик? – нет, пенис в женском масштабе! Клитор.

Чудо пропало. Плач, Фридрих Ницше! Плачь, Игорь Олен!

158.

Наш мозг блокирован; весь завал эрудиции – в трёх процентиках у ворот остальных 97-ми закрытых. Это указка, что думать вредно? Много не думай, мол, – и задавленный оттеснённый высший инстинкт вернёт эдем, кой пока большинству означает Сочи, пьянки да праздность. Сила, сокрытая в спящем мозге, так переделает нашу физику, что зло станет добром, сгинут голод, зной, боль и прочее – и возникнут райские свойства.