Array Коллектив авторов - Техники и технологии в сакральном искусстве. Христианский мир. От древности к современности

Есть стадии создания иконы, которые достаточно легко поддаются описанию, и требуется лишь строгость и точность при практическом исполнении того, что изложено в текстах или на словах. Это наиболее устойчивая часть технологического процесса – выбор и изготовление основы, подготовка доски или стены, грунтовка, левкашение, золочение. Особенность работы отца Зинона на этих этапах в том, что вначале он долго изучает древние рецепты, советуется с современными опытными реставраторами, много лет изучавшими послойную структуру храмовых стен и иконных досок. Лишь после этого он приступает к работе и все эти подготовительные процессы предпочитает выполнять сам. Да, это отнимает много времени, но так много зависит от особенностей левкаса под позолоту или под краску с определенным, только автору присущим количеством связующего, что мастер не перекладывает эти и другие, кажущиеся «рутинными» стадии на подмастерьев. Сравнительно недавно, после долгих лет общения и обучения, его столяр стал делать иконные доски, которые в выборе древесины, ее просушке и хранении, в подготовке и обработке (склейка, шпонки, выборка ковчега, его глубина и толщина самой доски) во всем устраивают отца Зинона.

А есть и такие стадии художественного процесса, которые сущностному словесному описанию поддаются лишь отчасти: композиция, рисунок, живопись. Этим объясняется общая слабость многочисленных пособий по названным дисциплинам, которые чаще всего не достигают цели: применяя одни лишь эти инструкции, стать художником нельзя. Самое ценное в них – это главы, посвященные материаловедению, и главное – альбомы, репродукции работ старых мастеров, где иногда видны особенности процесса самой работы. Эти альбомы-приложения со всей очевидностью являют нам многообразие приемов и систем при создании образа, в том числе и иконного, и невозможность уложить эти системы в одну-единственную методологическую или технологическую инструкцию.

Процесс написания иконы подвижен, вариативен во всех отношениях, в том числе и в технологическом, при иногда кажущемся единообразии. Причина этого обманчивого единообразия – в рутинно-примитивном подходе к церковным традициям, а часто просто в незнании их богатства и многообразия. Следует вспомнить, что начиналось иконописание ХХ в. в советской России с одной-единственной и совсем поздней традиции – школы Палеха, которую постепенно, с большим трудом, монахиня Иулиания (Мария Николаевна Соколова, 1899–1981) возводила вглубь – к Дионисию и Рублеву. Художественное мышление иконописцев конца ХХ в. надолго остановилось на формах века XVI.

О сегодняшнем дне иконописи следует сказать, что никакого единообразия больше не существует. Благодаря прессе, «глобальной сети» и большей, чем ранее, свободе передвижения, художники увидели необычайное разнообразие Предания православного мира, который гораздо больше, богаче, чем казалось ранее. Но надо отметить, что возрастание теперь происходит более «вширь», чем «вглубь». Среди византийских образцов наиболее востребованными оказались подобные русским – те, что относятся, как и у нас, к периоду заката – «палеологовские» и те, что еще ближе к нам – позднегреческие. Они сохраннее, понятнее и духовно-психологически ближе. Впрочем, уже хорошо, что раздвинуты границы, замыкавшие то, что казалось единственно правильным. Теперь каждый волен выбирать, на каких именно образцах ему учиться.

Заговорить об этом в статье о технологии пришлось потому, что при безмерно возросшем ныне обилии материала для изучения иконы проблема отношения к материалу остается. Связана эта проблема в том числе и с технологией работы. Для постижения и усвоения богатейших традиций иконописного предания требуется начинать с элементарной грамотности в ремесле художника, с преодоления устойчивых мифов об обучении иконописанию, которых сейчас так много.

Среди мифов о «православно-правильном» иконописании есть миф о ненужности иконописцу умения рисовать, о достаточности линейной прориси или графьи, обязательно процарапанной на левкасе, которая и есть иконный рисунок, его начало и конец. Эта мифическая «аксиома» так устойчива потому, что графью и «проволочные» прориси легко, не напрягаясь и не думая, можно переводить на доску через кальку, многократно их тиражируя и даже не задумываясь о постижении иконного рисунка. Школ, кружков, курсов, студий, учебных пособий, пропагандирующих такие «переводы» вместо обучения рисунку, сейчас катастрофически много и в Европе, и в России. Часть из них в разной степени открыто или скрыто коммерческие и оттого внутренне пустые, в других же существует установка, что икона должна только следовать старым образцам, а все, что рисуется не по кальке, – самочиние и гордость. Оба они, при любой степени внешней благочестивости, профанируют труд постижения одной из важнейших составляющих образа – рисунка.